Белинда Бриттен - Застенчивая Энн

– Обожаю зрелых мужчин! Особенно с горячей романской кровью в жилах!

Бригадир наконец растаял под лучами ее обаяния, а Доминик, напротив, ощущал неприятный холодок. Вот у Сильва кровь горячая, а про выходца с промозглых Британских островов так не скажешь. Мужчина с горячей кровью не позволил бы Энн Лесли ускользнуть. И не стал бы мучиться, видя ее с другими. Что, черт подери, с ним происходит?!

– Зачем вам эти картинки, ма шери? – спросил Сильв, приобнимая ее за талию. – На продажу?

– Да, мы продаем их. Стараемся показать, что и пожилые люди кое на что способны.

Вот этот точно способен на многое! Доминик потратил целую пленку и заснял историю поздней любви пожилого мужчины и юной девушки.

Энн дала Сильву свою визитную карточку с номером телефона и хотела позвать следующего партнера, но вокруг никого не оказалось. Пока они трудились над последним сюжетом, рабочие попрятались.

Модель нахмурилась и огляделась. Где-то за грудой мусора мелькнула форменная оранжевая жилетка ремонтника.

– Куда все пропали?

Сильв кивнул в сторону Доминика.

– Они думают, он из полиции. Маскируется под фотографа. Некоторые ребята, ну... приехали из Алжира. У них не все в порядке с документами. А дома остались семьи, которые целиком зависят от здешних заработков. Если их поймают, то отправят обратно.

Энн всплеснула руками.

– Ерунда какая! Да и вообще, кем бы он ни был, он на меня работает, а не нелегалов выискивает.

Сильв грустно улыбнулся.

– Они никому не доверяют. А что я? Я слишком стар, чтобы беспокоиться о таких пустяках. Когда вернусь домой и скажу жене, что обнимался с молоденькой девушкой для журнала мод, она помрет со смеху!

– Спасибо, Сильв. – И Энн действительно обняла его. – Не потеряй мою карточку. Я написала на ней адрес отеля в Перпиньяне, где живу. Скажи своим ребятам, пусть не боятся ни меня, ни моего фотографа. А жене передай, что я сделаю тебя знаменитым.

– Лучше бы богатым.

– И это тоже.

Поняв, что съемку придется закончить, Энн решительно направилась к кабинке и, не взглянув на Доминика, стала собираться. От огорчения она даже не переоделась – так была зла на фотографа, пусть и невольно, но помешавшего работе. Пока он убирал оборудование, Энн не разжимала губ и, только когда Доминик уселся за руль, резко произнесла:

– Послушай, герой, тебе придется сменить рубашку, форменные ботинки и спороть с куртки нашивки. Будь добр, выгляди как обычный фотограф, а не как полицейский, хотя бы пока снимаешь. Иначе я найду кого-нибудь другого. Что тебе больше нравится?

– Мне нравится, – рявкнул он, резко нажимая на газ и выворачивая руль, – когда ты не приказываешь, как сержант, а говоришь нормально!

Она медленно обернулась.

– Извини. А о чем ты хотел поговорить... нормально?

– Для начала о прошлой ночи.

– Ну нет. Я уже думала об этом. Сейчас мы с тобой на работе, делаем фоторяд для новой коллекции одежды. Больше никаких шуток и игр.

– Как скажешь. А я-то думал, для тебя это должно быть важно! – прорычал он. Обычно после первой в жизни ночи любви девушки только и делают, что говорят о ней и жаждут повторения. Но Энн, судя по всему, никогда не ведет себя «обычно».

На выезде из города Энн попросила остановиться перед маленькой закусочной и, как была в платье «от кутюр», потребовала сфотографировать ее на фоне хот-догов и гамбургеров, в объятиях первого попавшегося парня, как оказалось, итальянца. Парень и по-французски, и по-английски говорил плохо, но после эмоциональных и довольно красноречивых жестов и восклицаний Энн и Доминика понял, в чем дело, и, естественно, отказываться не стал.

– Эй, мадемуазель, а я вас не подойти? – на ломаном французском закричал владелец ресторанчика, с интересом наблюдавший за процессом съемок. – Вам надо настоящий мужчина! Захотите фотографировать меня!

– Настоящие мужчины мне не подходят, – рассмеялась Энн. – Но для вас сделаю исключение.

Она выразительно посмотрела на Доминика, и тот щелкнул пару кадров. По старой привычке он захотел сделать несколько снимков живописного кафе, но обслуга, увидев нацеленный объектив, разбежалась. Похоже, здесь тоже работали немало выходцев из Северной Африки. Энн снова пришлось объяснять, что никакой он не полицейский, а фотограф, который к тому же охраняет ее, и тогда только официанты вернулись. Доминик также снял живописную компанию за соседним столиком: молодая женщина с маленьким ребенком и пожилой священник. Они пили кофе и оживленно беседовали.

Владелец закусочной настоятельно приглашал их остаться на обед, расхваливая холодное мясо с зеленой фасолью и красное столовое вино местного изготовления. Молодые люди согласились и уселись за столик под раскидистым каштаном.

– Прошу прощения, – начал Доминик, – я не хотел мешать твоей работе. Завтра постараюсь выглядеть не так устрашающе. Прикинусь обычным фотографом: надену цветную рубашку, бермуды, зеркальные очки... Не думал, что меня так просто вычислить.

Она подняла взгляд от тарелки.

– Ох, Доминик, готова спорить, они узнают о твоем полицейском прошлом, даже если ты будешь разгуливать в одних трусах!

– Но как? У меня что, на лбу написано?

– Насчет лба не знаю, но ты просто распространяешь вокруг себя дух настороженности. Твой пронзительный взгляд словно высматривает среди них шпиона или лазутчика. Только кристально чистый человек может смотреть тебе в глаза. Ты ведешь себя как представитель власти. – Доминик терялся в догадках: льстит она ему или издевается над ним? – Сомневаюсь, что тебе удастся что-то изменить в своем облике. Просто ты такой, какой есть, вот и все. – Она покачала головой и усмехнулась. – Поэтому мы с тобой все время ругаемся.

– То же самое можно сказать и о тебе. – Доминик решил не оставаться в долгу. – Удивляюсь, почему ты не попросила позировать святого отца!

– А что, интересная мысль! Говорят, нет людей более мужественных, чем священники, и более женственных, чем монахини. Образ пожилого кюре очень удачно сочетается с образом юной невинной девушки. Можно пофантазировать... – Эта ужасная женщина способна думать только о работе! – К тому же месье Ла-дюри готовит проект новой линии мужской моды в дополнение к женской коллекции, которую рекламирую я. Надо же как-то искать модели! Моде нужны свежие лица, оригинальные, никем не использованные имиджи. Например, пожилые люди, или толстяки, или даже священники.

Она так увлеклась, что забыла про свою обожаемую зеленую фасоль. Доминик слушал и мрачно жевал.

– Образ мужественного красавца блондина с холодными серыми глазами уже всем навяз в зубах, – без малейшего смущения сообщала Энн своему светловолосому собеседнику. – «Американскую мечту» пора скинуть с пьедестала. К тому же такие люди все равно не станут носить наши модели. Им не то что стильный пиджак, даже пару модных трусов не продашь!