Дорис Уилкс - Поверь и пойми

Марк только пожал плечами. Взгляд его был устремлен на Бобби, уже построившего башню. Он подошел к сыну и, нагнувшись, взял на руки, прижал к себе, зарывшись лицом в ямку между шейкой и худеньким плечиком. Веки Марка были сжаты так, что боль, которую он сейчас испытывал, ощущалась почти физически. Руки, осторожно державшие сына, дрожали.

Потрясенная Шэрон увидела, что суровый, выдержанный Марк Уэйд плачет… Решительно подойдя к ним, она обняла и мужа, и сына разом.

«Я люблю тебя, — хотела сказать она, прислоняясь к плечу Марка. — Люблю вас обоих!» Но ничего не сказала. Между ними по-прежнему незримо стояла Джулия Блакстер!

Может быть, она сама подтолкнула мужа к этой интрижке, поставив на второе место после профессиональной деятельности. Ведь даже Саманта упрекнула Шэрон в том, что она работала слишком много! Возможно, именно она несет ответственность и за несчастья сестры, и за неудачу собственного брака?..

— Так, значит, ты все-таки способна сочувствовать человеку, которого ненавидишь? — Подняв голову, он взглянул на Шэрон со своей обычной иронической улыбкой. — Чем же я заслужил подобную честь?

Перед ней стоял прежний Марк Уэйд, полностью взявший себя в руки. И недовольная проявлением своей слабости Шэрон отошла на шаг. В этот момент Бобби потянулся к матери, которая с благодарностью подхватила сына на руки, радуясь возможности не отвечать на вопрос его отца.

По возвращении в Нью-Йорк все трое отправились в особняк Марка, а не на квартиру Шэрон.

Столь долгое отсутствие дома, по всей видимости, нисколько не повредило ребенку, но родители оставались с сыном до тех пор, пока он не засыпал, прижав к себе любимого голубого медвежонка.

— Нет, — тяжело вздохнув, ответил расположившийся на софе Марк.

— Почему? — спросила она, оглаживая кудрявую игрушечную овечку.

Ей хотелось спросить его об этом еще в самолете, а потом в машине по дороге домой, но рядом была Саманта.

— По той самой причине, которую я уже привел. Он просил меня не делать этого, — тихо ответил Марк. — Да и потом, разве это предотвратило бы твой уход?

Нет, но тогда я не презирала бы тебя так! — подумала Шэрон. Однако я все равно бы ушла — из-за Джулии. Боль, причиненная этой изменой, не утихнет никогда!

Она отрицательно покачала головой.

— Вот видишь! — Он сидел, заложив руки за голову, но теперь наклонился вперед, сверля ее пристальным взглядом. — А насчет моего… тесного сотрудничества с Джулией или, как ты предпочитаешь утверждать, моей любовной связи… Что бы ты об этом ни думала, Шэрон, тебе не удастся разрушить то, что было — и есть! — между нами. И прошлая ночь тому доказательство!

Шэрон вспыхнула, ногти ее впились в мягкую ткань игрушки.

— Прошлой ночью я не до конца отвечала за свои поступки! — пробормотала она.

— Понимаю…

— Нет, не понимаешь! — возразила она, чуть повысив голос.

Бобби заворочался в кроватке, и Шэрон затаила дыхание.

— Не лучше ли будет спуститься вниз и продолжить разговор в гостиной? — предложил Марк.

— Нам нечего продолжать, — прошептала она, не глядя на мужа.

— В таком случае, — сказал он, поднявшись и с удовольствием потянувшись, — не засиживайся слишком долго. Уже поздно… и у тебя был сегодня нелегкий день.

Не то слово! — подумала Шэрон, благодарная ему за заботу.

Прошедшие дни принесли ей массу испытаний, начиная с ужасной догадки о том, что похититель ребенка — ее собственная сестра! Потом было воссоединение с Бобби — тот первый момент, когда она взяла его на руки, прижала к себе, незабываемое ощущение того, что сын в безопасности, что он вновь принадлежит ей. Как ни странно, но сейчас все это казалось уже нереальным, как будто ужасная неделя была всего лишь ночным кошмаром. А потом настал момент, когда Марк взял на руки сына…

С комком в горле Шэрон вспоминала, с какой разрывающей сердце нежностью он прижимал к себе Бобби, не в состоянии скрыть свои чувства. Именно в тот момент она поняла, что до сих пор любит Марка.

Да, конечно, любит! Иначе никогда не отдалась бы ему с такой страстью и таким бесстыдством, как это случилось в первую ночь их возвращения домой.

Вот и сейчас пришлось взять себя в руки, чтобы не обращать внимания на знакомое напряжение в теле, возникшее лишь при одном воспоминании об их любовных утехах. Как ей хотелось вновь стать его женой, наслаждаться его любовью, просыпаться в постели рядом с ним в ожидании продолжения блаженства…

Даже Саманта задала ей этот вопрос — после трогательной сцены ее встречи с Ричардом, который уже дожидался их в Нью-Йорке. Марк позвонил в полицию, чтобы сообщить о том, что ребенок нашелся, а примчавшийся Ричард объявил, что при любых обстоятельствах останется рядом с женой. Саманта тогда опять заплакала, но уже от счастья, поняв, что вновь обрела опору в лице любящего ее человека. А она, Шэрон, всплакнула от радости за сестру. Уж теперь-то все должно пойти у Сэмми как надо!

Расставаясь, сестра спросила Шэрон:

— Значит, вы теперь снова вместе? Мне всегда так этого хотелось!

— Да, — подтвердил подошедший Марк, прежде чем Шэрон успела что-нибудь ответить.

Застигнутая врасплох, ошарашенная столь решительным и недвусмысленным заявлением, она сама только пробормотала:

— На текущий момент…

Муж ничего не сказал ни тогда, ни позднее. По всей видимости, подумала Шэрон, опускаясь на ковер возле кроватки Бобби, Марк решил, что, позволив себе на одну ночь поддаться слабости, жена опять согласится играть прежнюю роль. Но тут он сильно ошибался — прежнего уже не вернуть!..

Должно быть, она уснула прямо на ковре, потому что очнулась от того, что кто-то осторожно тряс ее за плечо.

— Тебе пора отдохнуть, — услышала Шэрон негромкий голос мужа и открыла глаза.

В неярком свете ночника, горевшего рядом с детской кроваткой, она увидела Марка в махровом купальном халате.

— Не можешь же ты оставаться здесь всю ночь, — тихо увещевал он. — Ты совершенно вымоталась! — Он осторожно поставил жену на ноги. — Пойдем. Пойдем в постель.

Шэрон позволила отвести себя в спальню и даже расстегнуть пуговицы блузки и молнию юбки. Но когда она, сняв нижнее белье и не в силах даже надеть ночную рубашку, скользнула под одеяло, то с ужасом увидела, что Марк, скинув халат, ложится рядом с ней.

— Что ты делаешь? — вскричала она, почувствовав прикосновение его ног к своим.

— Разве ты не видишь? Ложусь в постель, — прошептал он, подтягивая к себе одеяло, которое она судорожно прижала к себе.

— Зачем? — спросила Шэрон, чувствуя себя слишком усталой для очередной перепалки. — Ты что, решил, что прошлая ночь дает тебе право делить со мной постель?