Генриетта Рейд - Ты моя судьба

— Это мы еще посмотрим, — небрежно ответил он.

Ита покачала головой, направляясь к выходу, затем, остановившись, горестно добавила:

— Эмер не такая, как я, она из тех девушек, кто всегда побеждает. И это меня в ней и восхищает.

— Что ж, каждый человек сам себе отравляет жизнь как умеет, — откровенно забавляясь происходящим, добавил Дерри и последовал за сестрой. — Мне лично нужна тихая, домашняя женщина, которая будет ждать меня в теплых тапочках и со списком ее домашних неурядиц.

Когда мы остались одни, Рован продолжал сидеть на своем месте за столом, глядя куда-то вперед, как будто не осознавая моего присутствия.

Затем напряжение, произведенное столь резким уходом Эмер, стало невыносимым. Мне надо было занять чем-то нервно дрожавшие руки. Я встала, подняла перевернутую вазу и стала пытаться собрать рассыпавшийся букет.

Когда я выпрямилась, Рован стоял позади меня. Я повернулась к нему лицом, пряча испачканные разноцветной пыльцой руки, и вдруг он положил свои ладони мне на плечи и, серьезно взглянув мне в глаза, спросил:

— Никола, надеюсь, что драматические выходки Эмер не очень тебя обескуражили? — Его тон был немного нетерпеливым, как будто он стеснялся происходящего, но тщательно пытался скрыть это.

Я посмотрела на него немного обиженно:

— Совершенно очевидно, что они вовсе не обескураживают вас!

— Обескураживают. Просто красотка Эмер настолько привыкла к тому, что все всегда происходит так, как желает она, что ее приводит в бешенство, когда кто-то противоречит ей. Мне приходилось сталкиваться и с менее красивыми женщинами, которые всегда находят пути заполучить то, что они желают.

Несмотря на прозвучавшие в его голосе презрительные нотки, я не могла не уточнить:

— Например?

Его, казалось, позабавил мой вопрос.

— Вероятно, для этого они используют и такой метод, как сказал Дерри: тапочки, теплый очаг, путы домашнего уюта.

— И конечно же это тот самый стиль жизни, который вы презираете!

На мгновение на его лице появилось задумчивое выражение.

— Это может показаться странным, но мне еще не встречалась женщина с такими приоритетами.

— А если бы встретилась? — не отставала я.

Его сильные пальцы легонько очертили изгиб моих бровей, затем спустились на скулы, едва касаясь их.

— Ты очень милая, — задумчиво произнес он, — и очень настойчивая. Это, наверное, потому, что ты ужасно ненавидишь меня и готова на все, чтобы доказать себе, насколько я несговорчивый тип. Ведь так?

Я отпрянула, потому что его слова буквально ужалили меня. Ведь я понимала, что, несмотря на обещание, данное себе самой — не позволять ему подчинить меня себе, — слишком сильный интерес к этому мужчине постепенно заставляет меня уступить его силе.

Он убрал руки с моих плеч:

— Значит, ты не желаешь сотрудничать, не так ли? Несомненно, ты все еще мечтаешь вернуться в Холлис, выплясывать перед кузиной или выслушивать пустые нравоучения этой твоей тупой тетушки? Если это и впрямь так, ты просто дурочка. — Тон его при этом был довольно резким.

Наверное, горько подумала я, но, по крайней мере, в Холлис у меня было какое-никакое, а свое пространство. Здесь же, в Рахине, я была втянута в перепалки и внутрисемейную неразбериху Делани, а самым ужасным было открытие, что я не могла равнодушно относиться к Ровану Делани. Моя первоначальная неприязнь к нему оказалась чем-то вроде защитной реакции, и теперь мои чувства все крепли. Пытаясь защититься, я негодующе воскликнула:

— Да как вы смеете говорить о моей тетушке и кузине, как будто они низшие существа! Они были добры с вами! Они хотели только добра мне, они приютили меня, когда мне грозило остаться вообще на улице. Неужели вы думаете, что здесь, в Рахине, я более счастлива, чем была в Холлис? Какие шансы у меня будут завоевать дружбу Иты, если она вдруг невзначай узнает, что я зарабатываю себе на жизнь, подглядывая за ней?!

Он нахмурился:

— Почему бы тебе не попробовать осознать себя как часть этой семьи?

— И вас — в качестве босса? — стремительно парировала я.

— А почему бы и нет? Нравится тебе это или нет, факт остается фактом: я — глава семьи Делани и со всей ответственностью исполняю свои обязанности.

— И вы думаете, что я впишусь в эти рамки, займу причитающееся мне место и буду делать то, что мне сказали, как приличествует бедной родственнице? Так? — резко осведомилась я.

— А что ты конкретно хочешь, Никола? — хмуро спросил он.

Слова вертелись у меня на языке, откровенные и открытые, — слова, которые бы убедили его, что мне хочется быть для него больше, чем просто еще одной навязанной заботой. Что я хочу делать нечто большее для него, чем просто незаметно и тихо сидеть за его столом и наблюдать восхищение, которое появляется в его темных глазах при взгляде на рыжеволосую Эмер. Однако хоть и с трудом, но я поборола желание совершить самую фатальную и непоправимую ошибку.

— Служанки, наверное, хотят тут все убрать, — обыденным тоном произнесла я и отвернулась от него.

Но прежде чем я успела уйти, он приблизился и легонько поцеловал меня в лоб.

— Бедная Никола, ты сама усложняешь свою жизнь! Я начинаю понимать, что заполучил очень упрямую птичку в свою клетку.

Как же отличался этот холодный, вежливый поцелуй от тех страстных объятий, что я наблюдала при лунном свете! Обескураженная волной неистовых эмоций, которые отняли у меня все силы, я стояла как вкопанная, захваченная врасплох невероятным желанием оказаться в его сильных, страстных объятиях.

Глава 7

Стечением времени я начала привыкать к жизни в Рахине. Погода стояла мягкая, но окружающая природа — цветы, листва — уже вовсю напоминали о том, что осень вступила в свои права. Гортензии все еще сохраняли свои великолепные формы, хотя кое-где и их чудесные розовые и голубые цветки поникли. Папоротник на склонах гор стал темно-коричневым, листва пожелтела, пожухла и теперь вяло свисала с наполовину оголенных веток деревьев. Дни стали короткими, и я с грустью думала о том, что зима не за горами. Я постоянно твердила себе, что мое пребывание в Рахине — это временно, поэтому я ловила каждый миг этих чудесных дней.

Дорин, полная, приятная женщина, вернулась к своим обязанностям, и Берни с Пегги, как я заметила, слушались ее гораздо охотнее, чем Иту. Несмотря на явно добрую и покладистую натуру, Дорин железной рукой правила кухней и Тэди, чьим заигрываниям с молоденькими служанками тут же пришел конец. Теперь каждое утро именно Дорин приносила мне чай, гораздо более ароматный и крепкий, чем тот, что делала Ита, не забывая каждый раз про свежие тосты с чудесным деревенским маслом.