Фелиция Флакс - Горький шоколад

Но сегодня звонок в дверь застал Калли врасплох. Она не ожидала визитов, а умчавшаяся Ари не должна была вернуться так быстро. От Айви она скоро никогда не возвращалась… Кто же это мог быть?

Калли поднялась и пошла открывать. Но прежде, чем снять цепочку, взглянула в дверной глазок и, пошатнувшись, чуть не упала. Она тихо прислонилась к стене и закусила губу, чтобы не сказать чего-нибудь вслух… нехорошего.

— Я знаю, что ты дома. И знаю, что ты дома сейчас одна, — донесся через дверь голос Старка. — Калли… мне очень не хочется ломать дверь.

Да, будет слишком много шума…

Калли открыла.

С тех пор, как они расстались, Лукас Старк совершенно не изменился. Лишь более явственно обозначились следы душевной усталости, углубились складки возле рта… Который ее целовал… Когда-то… Который так замечательно сейчас улыбался. Калли смотрела на губы Старка с дикой тоской.

— Я тебя не ждала, — сказала она мрачно.

— Разве? — многозначительно прищурился Лукас, прислоняясь спиной к двери.

Калли тоже прищурилась. В узком коридоре Старк казался темным и близким. Чересчур близким. Протяни она к нему сейчас руку, то смогла бы дотронуться. Но Калли даже помыслить об этом не могла.

Она развернулась и молча направилась в большую комнату, которая считалась в их квартире парадной залой. Она знала, что Старк двинулся следом за ней.

На журнальном столике лежала розовая тапочка. Старк увидел ее мгновенно, едва шагнул за порог. Калли поймала его заинтересованный взгляд и румянец впервые пробился сквозь нездоровую белизну ее лица.

Но Старк ничего не сказал. Он чинно уселся на ближайший стул — хорошо еще, что руки на коленочках не сложил.

Калли подумала, что ей надо проявить гостеприимство и предложить незваному гостю чашечку кофе, но сразу отказалась от этой мысли: слишком много мороки, тем более что от кофейного запаха ее тоже тошнит.

Поэтому она спокойно опустилась в потертое кресло и прямо спросила:

— Зачем ты пришел?

Старк устремил на нее свои светлые дьявольские глаза, которые преследовали ее в снах. И чудились наяву… Взгляд их мягко коснулся Каллисты, погладил, приласкал. У Калли закружилась голова, и она испугалась, что упадет в обморок. С беременными подобная неприятность порой приключается. Вцепившись в подлокотники, она сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, стараясь дышать бесшумно. Но получилось, как у локомотива, набиравшего скорость…

— Я обожаю птичек, — сказал Лукас в ответ, — которые приносят благие вести…

Калли насторожилась. Всё этой фразе ей сразу не понравилось — и тон, и слова, и соблазнительное придыхание.

— …это особенная порода птичек. Сладкоголосые птички-невелички, отлично знающие, кому, что и когда чирикнуть. Без них я бы никогда не узнал, что вскоре стану счастливым папочкой…

Ари!

Предательница. Она опять подставила свою сестру. Никто кроме нее не мог сообщить Старку о беременности Калли. Теперь ей не жить. Пусть только вернется домой. Интересно, будет ли учитывать суд, что Каллиста была беременной, когда убила свою сестру?

— Не надо ее осуждать. — По изменившемуся и задергавшемуся лицу Калли Старк отлично понял, о чем она сейчас думала. — Она хотела как лучше…

Разумеется…

— Ты пришел предложить мне денег на аборт? — Калли резанула Старка ледяным взглядом и, похоже, серьезно его ранила.

Судорога прошла по его лицу, как от боли. Кажется, он даже скрипнул зубами. По привычке потянулся за сигаретой, но остановился, вспомнив о беременности Калли.

— А сколько тебе требуется? — проговорил он, скрестив руки на груди.

— Нисколько. — Калли почувствовала себя очень неуютно под пристальным взглядом светлых глаз.

— У меня как раз имеется эта «сумма». — Старк улыбнулся. — Тебе выдать наличными или выписать чек?

— Ребенок только мой, — почти выкрикнула Калли, ощущая подступившую к горлу горечь.

Старк приподнял брови и выразительно кашлянул.

— Полагаю, он будет похож на меня.

Калли поискала глазами, чем бы запустить в ненавистного Старка. Но поблизости ничего не было. От бессилия пальцы ее нервно забарабанили по дереву.

— Чего ты хочешь? — прошептала она, чувствуя, что слабеет.

Лукас как будто ждал этого вопроса. Глаза у него вспыхнули. Он выпрямился на стуле, звучно выдохнул и принялся с азартом загибать пальцы:

— Во-первых, тебя, мисс Горький шоколад; во-вторых, мальчика; в-третьих, скромную церемонию; в-четвертых, пятиярусный торт; в-пятых, отдельную квартиру для Ари на другом конце Вселенной; в-шестых, снова тебя на белых шелковых простынях роскошного отеля, в окружении алых роз и с моим кольцом на пальце вместо одежды…

Нет, она сейчас точно упадет в обморок. Комната раскачивалась у нее перед глазами. Старк, загибающий пальцы, тоже раскачивался из стороны в сторону. Это было даже забавно: Лукас Старк — маятник.

— По-моему, ты не в себе, — пролепетала она. — Это все казино. Оно любого с ума сведет.

— Меня свело с ума не казино. — Лукас вдруг поднялся, не отрывая сияющих глаз от ее бледного лица, и достал из-за пазухи… тапочку.

Розовую. С бантиком. Правую.

— Меня свела с ума ты, мисс Горький шоколад, в первые же минуты нашего знакомства, которое получилось, гм, весьма своеобразным…

Он это говорил уже опустившись перед сидящей Калли на одно колено.

— Меня тогда просто замкнуло. Ты шагнула в мою жизнь со сцены, так похожая на красивую бабочку и не похожая на всех остальных. Я не мог, не хотел тебя из нее выпускать. И теперь уж точно не выпущу. Не мечтай и не надейся. Один раз я уже сделал эту глупость. Но сейчас такой номер не пройдет. — Старк погладил ей колено, и комната перед глазами у Калли перевернулась почти на 360 градусов. — Ты не хотела узнать, что я собирался сделать, когда, 14 дней истекут, но я это все равно сделаю. Сейчас…

Лукас осторожно приподнял правую ножку Калли и надел на нее розовую тапочку.

— Что ты сделаешь? — Калли мысленно удивлялась, как она может дышать и говорить в эти невероятные секунды.

— Предложение. Тебе, моя Синдерелла со вкусом горького шоколада. Ты выйдешь за меня, Каллиста Саймон?

Картинка повернулась обратно, восстановилась полностью. Калли видела перед собой свою мечту, свою судьбу, своего мужчину. У которого самые красивые глаза на всем белом свете. И у их ребенка будут точно такие же светлые глазенки.

— Да, — ответила она, не раздумывая.

И левая розовая тапочка очутилась у нее на ноге. Теперь был полный комплект… …счастья.