Шэрон Кендрик - Современная мадонна

Роури протянул руку, желая коснуться ее руки, но Энджел зло отдернула свою.

— Расскажи мне о твоем обычном цикле, — убеждал он нежно. — Ты в середине, или ближе к концу, или?..

— Святые небеса! — воскликнула Энджел. — Неужели ты так ведешь себя со всеми женщинами, с которыми был в постели?

Он вовсе не собирался позволить ей думать так.

— На самом деле, если хочешь знать, я не припомню, чтобы когда-либо занимался сексом, не предохраняясь.

Энджел заморгала, не зная, чувствовать ли себя польщенной или оскорбленной этой информацией.

— Итак? — настаивал он.

Мучительно покраснев, Энджел проговорила сквозь зубы:

— Если тебе так нужно это знать, я на десятом дне.

Роури отогнал возрастающую тревогу и постарался выглядеть беззаботным.

— Десятый день? Хмм… — Он сглотнул. — Ну, это… это..

— Это самое худшее, что могло быть, так? — договорила за него Энджел.

— Это значит, что пройдет много времени, прежде чем мы точно узнаем.

— И это будет не слишком весело!

Роури увидел, как она слегка вздернула упрямый подбородок, и чувство ответственности взяло в нем верх.

— Если ты… забеременеешь, — он выговорил это с трудом, улыбаясь довольно жалкой улыбкой, — тогда я, конечно, женюсь на тебе, Энджел. Если ты пойдешь за меня.

Энджел задумчиво посмотрела на него. Это звучало так пошло, так банально. Так мог бы говорить кто-то самодовольный, щеголеватый, хитрый, как лиса. Кто-то, кто даже не представлял, что столь оскорбительное предложение брака может быть отвергнуто.

Она нагнулась к нему, приблизив свое лицо к его лицу.

— Нет, черт возьми, я не выйду за тебя! Я бы не вышла за тебя, даже если бы ты оставался последним мужчиной на земном шаре!

— Энджел!

— Не называй меня Энджел! Я уже однажды вступила в брак, потому что именно этого ожидали от меня, потому что меня убедили, что так будет правильно! Что невозможно спать с мужчиной без золотого кольца на пальце! Ты видишь, куда это завело меня!

Из колыбельки раздался плач Лоркана.

— Говори тише! — нетерпеливо прошептал Роури. — Ты разбудила ребенка!

— Что-то ты не слишком беспокоился, как бы не разбудить ребенка, когда был со мной там, в кровати! А жаль! Тогда бы нам не пришлось вести этот разговор!

— Энджел, пожалуйста, успокойся…

— И не подумаю!

— Тогда поговорим об этом немного позже…

— Я не желаю возвращаться к этому. Я хочу обсудить все сейчас! — закричала она, уже почти на грани истерики, не думая о том, что обитатели отеля могут услышать шум. Всю свою жизнь Энджел приспосабливалась к тому, что ожидали от нее другие люди. Впервые она задумалась, почему это так.

— Хорошо, — согласился Роури, внезапно почувствовав странное спокойствие. Перспектива ее беременности больше не казалась ему несчастьем. В конце концов, несчастье — это смерть, а не жизнь. — Давай обсудим.

— Если я беременна, конечно, я рожу ребенка…

— Очень рад это слышать, — серьезно заметил он.

— И ты, конечно, сможешь видеть его. Или ее.

— Спасибо.

— И вносить свой вклад в его или ее содержание и воспитание.

— Конечно.

Энджел подозрительно посмотрела ему в глаза.

Не смеется ли он над ней? Но он же не может смеяться в такой момент? Она глубоко вдохнула.

— Потому что я не собираюсь работать, если у меня будет ребенок.

Он кивнул и, внимательно глядя на нее, спросил:

— Почему?

— Потому что я не хочу, чтобы кто-то другой растил и воспитывал его! — Воспоминания о том, что она узнала, работая няней, снова обрушились на нес. Эти богатые, но вечно недовольные, неудовлетворенные женщины, женщины, которые, казалось, совсем не хотели, чтобы их дети были рядом с ними, женщины, готовые отдать их ей, неизвестной девочке из Ирландии, которая, правда, старалась любить своих подопечных, но, в сущности, не была обязана это делать. Она никогда не пойдет на такое. Никогда.

Он медленно произнес:

— Я могу это понять.

— Ты можешь? — в ее голосе звучало откровенное недоверие.

— Конечно, могу! Ты хочешь, чтобы твой ребенок усвоил то, что кажется ценным тебе, а не кому-то другому.

Удивительно, как точно он облек ее мысли в слова.

— Поэтому, — закончила она гордо, — я не выйду за тебя замуж.

Роури не был уверен, что именно он теперь чувствовал. Он разрывался между раздражением и переполняющим его желанием, настоящей страстью к этой женщине, которая так яростно отгораживалась от него. То ему хотелось отшлепать ее, то наоборот — совсем другого.

Но если бы он был вполне честен с самим собой, то признал бы, что ее категорический отказ от его предложения был тем ответом, которого он меньше всего ожидал от какой бы то ни было женщины. И он понимал, что очень навредил их отношениям с Энджел, когда вообразил, что она схватится за этот шанс — выйти за него замуж.

И вдруг словно вспыхнул яркий свет, в его мозгу что-то прояснилось! Роури, этот удачливый лондонский адвокат, понял, что женщины могут быть сильными, хорошими и честными, независимо от того, чем они занимаются в жизни. Им не нужно делать карьеру, чтобы реализовать себя.

Сердце его упало, когда он наконец понял, что может значить ее отказ. И не только потому, что придется искать няню для Лоркана. Энджел вернула к жизни его самого, а он отчаянно нуждался в этом именно сейчас.

— Значит, ты не хочешь ехать со мной в Лондон, чтобы заботиться о Лоркане?

Энджел удивленно посмотрела на него.

— А кто говорил что-нибудь об этом?

— Ну, я просто допустил… предположил, — в замешательстве поправился Роури, не понимая, что же это такое происходит с ним. Допущение. Предположение. Это были слова, которые он каждый день употреблял в течение всей своей успешной карьеры, а эта дерзкая девчонка смешала все у него в голове! Он даже путает значение этих слов. — Я предположил, что, учитывая то, что произошло между нами только что…

Энджел наклонилась, чтобы взять на руки закапризничавшего Лоркана. Она подождала немного в такой позе, пока не сумела обрести хоть какое-то самообладание, прежде чем посмотреть Роури в глаза.

— Значит, ты ошибся, понятно? — тихо сказала она.

Он почувствовал, что улыбается. Он бы поцеловал ее, если бы не боялся.

— Понятно.

Энджел изо всех сил старалась не поддаться его обаянию. То, что произошло сегодня утром, безусловно, не должно повториться. Единственный раз можно простить, объяснить это необходимостью разрядки после пережитой трагедии. Она даже не будет слишком переживать, если забеременеет. Но второго раза быть не должно.