Ребекка Уинтерз - Поздние цветы
— Зак…
— Почему ты еще здесь?
С каменным лицом он повернулся к ней.
— Потому что ты мучаешься. — Она никогда раньше не видела его таким. — На прошлой неделе ты обвинил меня в закрытости. Сейчас ты поступаешь точно так же. Скажи мне, Зак, — попросила она.
Гримаса исказила его черты. Он даже выглядел старше. И долго молчал.
— Я получил письмо от юридической фирмы в Лос-Анджелесе, — наконец произнес он.
— Твоей компании предъявлен иск?
Сердце екнуло от страха.
— Нет.
— Слава небесам.
Голос ее дрожал.
Она лихорадочно соображала, перебирая все разумные и нелепые причины, вызвавшие это жуткое выражение на его лице.
Может быть, женщина из его прошлого предъявила ему иск, как якобы отцу ее ребенка? Отвратительное предположение подействовало точно удар в сердце. Когда она поняла, что больше не выдержит этой неопределенности, он заговорил:
— Появился мой биологический отец. Он жив и разыскивает меня.
Отец, родивший его…
— Невероятно. — Она тихо перевела дух. — Ради бога, как он узнал, где найти тебя?
— Возможно, следует задать другой вопрос. Как давно он знал, где меня найти?
Какой у него ледяной голос!
— Что еще сказано в письме?
Дрожь сотрясала ее.
— Он хотел бы встретиться со своим сыном. По причинам конфиденциальности его имя пока не сообщается. Все, что я должен сделать, — это дать адвокату знать о моих желаниях. Если я не заинтересован в такой встрече, больше меня не будут беспокоить.
Мишель в оцепенении обхватила себя руками. Она могла лишь вообразить, какой вихрь эмоций вызвала у Зака эта информация. Он так страдал, узнав о смерти родителей, усыновивших его. Испытал такую эмоциональную травму. Кроме того, биологические родители бросили его на попечение людей, нанятых социальной службой. Чудо, что ему вообще удалось все это пережить.
Но шрамы остались. Они глубоко запрятаны в его психике. И теперь всего лишь одно письмо снова растревожило их.
— Было бы бесчеловечно, если бы ты не проявил к нему хоть какого-то интереса, — она громко втянула воздух. — Ведь ты никогда не рассказывал об обстоятельствах, когда тебя… оставили…
— Теперь это спорный вопрос. — Он обжег ее потемневшим саркастическим взглядом. — Он и моя биологическая мать поступили со мной, своим сыном, бесчеловечно.
Ох, Зак… У нее сердце обливалось кровью от жалости к нему.
— Возможно, это угнетало его все прошедшие годы.
— Ты имеешь в виду раскаяние на смертном одре?
Он печально вскинул одну темную бровь.
— Может быть. Если он умирает…
— По-твоему, меня это трогает?
Голос его дрожал.
— Да, — честно ответила она. — Потому что он дал тебе жизнь.
Он снова повернулся к океану. Мишель подошла ближе к нему.
— И тебе не надо беспокоиться о реакции Шерилин. Какое бы решение ты ни принял, она на тысячу процентов на твоей стороне. В сердце она всегда на страже твоих интересов и желает тебе самого лучшего. Как и Грэхем.
— По-твоему, я этого не знаю? — резко спросил он.
— Я все время говорю не то, что надо. Я не в твоем положении и не знаю, как чувствует себя человек в таких обстоятельствах. Прости меня, Зак, — прошептала она и вышла из комнаты.
Постель не убежище, но больше некуда пойти с чувствами, разрывающими ее на части.
Их нынешний поцелуй точно ящик Пандоры. Они его открыли, и высвободилась сила, ужаснувшая ее. Теперь Заку из небытия пришло официальное послание.
Если он выберет встречу с отцом, кто знает, что его ждет? Может, это принесет еще большие потрясения? И Зак изменится? Конечно, он изменится. Но как? Она искала ответ на этот вопрос весь остаток ночи.
Сон не приходил. И Мишель знала, что она не одна ведет борьбу с прошлым. По другую сторону стены мужчина боролся со своими старыми демонами. И она ничем не могла ему помочь.
На следующее утро, здороваясь с ней, Зак вел себя так, будто ничего не произошло. Это было на него не похоже. Но и ситуация отличалась от всего, с чем он сталкивался прежде. Мишель оставалось смириться с фактом, что он сам выберет время, если сочтет нужным ей что-нибудь рассказать.
В девять часов после легкого завтрака они выехали из дома. По дороге обменивались отрывочными фразами и слушали радио. В Риверсайде они сделали остановку, чтобы купить Линетт подарки. Закончив с этим, они поехали к дому Шерилин и Грэхема.
Шерилин и Грэхем пришли в восторг от быстрого выздоровления Зака, потом разговор перешел на Линетт.
— Сегодня утром она должна быть в магазине. Но она работает неполный день. — Шерилин посмотрела на часы. — В час тридцать она вернется домой.
— Тогда давай пойдем, приготовим все к ее приходу.
Мишель взяла невестку за руку, и они вошли в дом. Мужчины следовали за ними.
— Что ты ей подаришь?
К удивлению Мишель, Шерилин выглядела несколько растерявшейся. Она поймала взгляд мужа.
— Ты скажи ей, дорогой.
— Шерилин нервничает и боится тебе сказать, — откровенно начал Грэхем, глядя сестре в глаза, — она думает, вдруг ты обидишься?
— Из-за чего? — спросил Зак, прежде чем пораженная Мишель успела найти какие-то слова.
— Когда ты вышла замуж за Роба, Линетт хотела переехать в твою квартиру. Мы сказали ей, что она еще слишком юная, а квартира остается твоей, независимо от того, живешь ты в ней или нет, — пояснил Грэхем.
— С тех пор многое изменилось, не исключая и нашу дочь. Мы долго раздумывали, а потом, когда она утром ушла на работу, перенесли ее вещи в твою квартиру, — добавила Шерилин.
— Я так рада! — воскликнула Мишель.
— Ты не будешь возражать?
— Шерилин… Как ты можешь спрашивать об этом? Когда я буду приезжать к вам, буду останавливаться в прежней спальне Линетт. Это очень важно — показать, что вы доверяете ей. Она будет такая же независимая зависимая, какой была я.
Все захохотали.
— Я согласен с Мишель. — Зак обнял сестру. — Это лучший подарок, какой ты можешь ей сделать.
— Но она по-прежнему может искать отдельную квартиру, — заметила Шерилин.
— Пусть ищет, — Грэхем улыбнулся, — пока ей придется жить в нашей — сначала необходимо заработать на квартиру деньги. А за это время много воды утечет.
— Обычно так папа говорил, — улыбнулась Мишель. — Будем надеяться, что ты прав. — Она повернулась к Шерилин. — Давай я помогу тебе с обедом.
— Я уже приготовила салаты. Потом у нас будет барбекю из цыплят. А есть мы будем в патио.
— Что мне делать?
— Займись кексом.
— Моя любимая работа, — весело воскликнула Мишель и направилась с невесткой на кухню.
