Дженнифер Хейворд - Это и есть любовь?
Она дрожала, не в силах остановиться, когда он приподнялся над ней и поцеловал в губы. После того, что только что было, этот поцелуй показался таким невинным и романтичным.
– Да, – прошептал Рокко, испепеляя ее взглядом.
Сердце Оливии сгорало от эмоций, неведомых ей раньше. Рокко был самым сексуальным, самым грубым любовником, которого только можно представить. Она закрыла глаза, потому что знала – в них написаны все ее чувства. Закрыв глаза, она защищала себя от него.
Оливия открыла их вновь, когда услышала звуки рвущейся обертки. Она смотрела, как Рокко натягивает презерватив на всю длину своего пульсирующего, эрегированного члена, и новый прилив желания охватил ее. Несмотря на два только что пережитых оргазма.
Рокко знал, что выражает ее лицо.
– Да, красавица… – протянул он. – Это была только разминка. Главное впереди.
Все внутри Оливии перевернулось, когда она представила его внутри себя. Тем временем Рокко снова одарил ее долгим, жадным поцелуем. Он поднял ее ногу на уровень своей талии.
– Впусти меня внутрь, – проговорил он хриплым голосом, прижимаясь лицом к щеке Оливии. – Покажи мне, как сильно ты меня хочешь.
Оливия запустила руку себе между ног, нащупала его крепкий член и направила его в свое лоно. Он вошел в нее медленно и аккуратно, давая ей время приспособиться к его размеру и темпу. Она изогнулась спиной, требуя большего. Рокко алчно целовал губы Оливии, проникая в нее сантиметр за сантиметром, пока не вошел на всю длину.
– Боже, Лив, – простонал он, глядя ей в глаза и оставаясь неподвижным. – Ты такая упругая.
Ему это нравилось. В глазах Оливии он прочитал просьбу начинать. Ее ноги скрестились на его спине. Мастерство, с которым Рокко занимался любовью, требовало ее полной самоотдачи. И он ее получал. Каждый раз, когда входил в нее снова и снова.
– Скажи, – шептал он, не сводя с нее глаз. – Скажи, как тебе со мной.
– Хорошо, – стонала Оливия. – Как не было никогда в жизни.
Она двигала телом в такт с ним, ощущая в себе силу и крепость его эрекции. Глаза Рокко горели при виде наслаждения, искажавшего ее лицо.
– Трогай себя, – приказал он. – Я хочу видеть, как ты кончишь от собственных прикосновений.
Оливия зажмурилась. Этот приказ был слишком деликатен, чтобы она выполнила его без стеснения. Но ей и самой слишком хотелось приблизить третий оргазм. Она положила руку себе на промежность, средним пальцем упершись в клитор.
– Да, красавица, – прохрипел Рокко. – Это так сексуально.
Она трогала себя все быстрей и сильней, в то время как Рокко также ускорялся и входил в нее все глубже. Оливия знала, что третий оргазм точно лишит ее чувств, но это ее уже не пугало. Рокко тяжело дышал ей в ухо, с каждым разом увеличивая темп.
– Я на пределе, – прорычал он. – Давай, Лив. Кончи со мной.
Продолжая ласкать себя пальцами, Оливия почувствовала, как тело ее начинает дрожать. Казалось, все ее нервные окончания наэлектризовываются сантиметр за сантиметром. Еще секунда, и волна ураганного оргазма накрыла ее всю целиком, заставив содрогаться всем телом.
Рокко накрыл ее собой, оставаясь на ней, пока дрожь Оливии не прекратилась.
Какое-то время они лежали так. И все это время Оливия не открывала глаз. До того как потерять связь с реальностью, она помнила, как Рокко вышел из нее, встал с кровати и исчез. А через несколько минут вернулся и лег на нее сверху. Ей было так хорошо с ним. Так приятно и безопасно. Видимо, от чувства этой безопасности она так легко открыла ему сегодня свою душу.
Как всегда, в два часа ночи Рокко проснулся от привычной бессонницы. Только в этот раз рядом с ним лежала самая красивая женщина на земле. Оливия прижалась к его правому боку и мерно дышала. Локоны ее шелковых волос покрывали ему грудь.
Несколько этих прядей Рокко намотал на палец. Луна отражалась на них причудливым светом. Воспоминание о том, что случилось между ними, окончательно разбудило его, как ночной тревожный звонок. Что он, черт возьми, наделал?
Аккуратно встав с кровати, он нащупал на полу свои трусы-боксеры и надел их. Затем подошел к холодильнику, достал бутылку холодной воды и направился в гостиную, к своему любимому креслу.
Бессонница давно стала его еженощной спутницей. Это началось, когда умерла его мама, а отец в ту же ночь ушел играть в казино, оставив их с Алессандрой одних в доме. Рокко проснулся среди ночи, прошелся по дому и понял, что отец ушел. Тогда он невольно решил для себя, что именно ему отныне нести ответственность за Алессандру.
Как же он скучал по маме. С тех пор каждую ночь он просыпался и не смыкал глаз до тех пор, пока не возвращался отец. Или пока бодрствование не становилось невыносимым. Даже когда Джованни забрал их с сестрой на виллу Монделли, бессонница не исчезла. Там он садился у окна этого сказочного дома и смотрел вдаль на тихое темное озеро и горы.
«Какой большой и суровый этот мир, – думал он. – Может, душа мамы сейчас в этом большом озере? Или она уже смотрит на меня откуда-то сверху?»
Душа маленького мальчика терзалась от боли. Отсутствие материнского тепла становилось невыносимым. Да, рядом теперь был дедушка, но это совсем другое. Тогда Рокко стал придумывать разные истории о сказочных обитателях озера, которые по ночам забирают его к себе на дно, чтобы поиграть. А с рассветом возвращают обратно.
Теперь, почти двадцать лет спустя, он сидел в центре Нью-Йорка. Взрослый, влиятельный мужчина, за плечами которого большой успех и несчетное количество достижений.
А в соседней комнате спит Оливия Фицджеральд. Спасая ее от призраков прошлого, он словно растворился в ней. А потом получил то, что хотел, наплевав на последствия. А последствия обязательно будут. Холодок пробежал по его спине от осознания произошедшего. Он перешел точку невозврата.
Он и не хотел возвращаться.
Вода из холодильника немного охладила его разгоряченное нутро.
Так что же все-таки произошло этой ночью? Он позволил себе обладать Оливией, но и ей это было нужно. Они оба получили то, что хотели. Все как по условиям контракта. Только для него это уже было не просто сделкой. Рокко понимал, что теперь он эмоционально вовлечен во все, что касается Оливии Фицджеральд. Он хотел помочь этой женщине, не дать ей снова остаться одной. Невероятно! В какой момент он потерял контроль над ситуацией?
Но даже если у Оливии были все шансы стать для него той самой «единственной», то сам Рокко был неспособен на любовь. Понятие «единственная» для него не существовало. Все, кого он когда-то любил, оставляли его в той или иной форме. Мама и Джованни оставили его, уйдя на тот свет. Отец вел себя так, будто ни Рокко, ни Алессандры не существует. Жизнь показывала, что не любить никого намного удобнее. А что касается Оливии…
