Теодора Снэйк - Трудно поверить

— Я больше не прикоснусь к тебе, потому что не имею на это права, — сказал Грег, не глядя Стефани в глаза. — Если ты не сможешь относиться ко мне по-прежнему, сниму комнату в мотеле и освобожу дом от моего присутствия. Только скажи.

Стефани испугалась решимости, написанной на его лице. А она-то надеялась, что до этого дело не дойдет. Тем временем Грег сидел, уставившись в тарелку, и ожидал ее ответа.

— Я хочу, чтобы все осталось, как было, — прошептала она и едва не охнула от неожиданности.

Грег резко вскинул голову и впился в ее лицо потемневшим взглядом.

— Ты уверена?

У него был вид человека, которому только что объявили о помиловании. Она торопливо кивнула и взялась за вилку, хотя догадывалась, что кусок не полезет ей в горло. Стефани совершенно ничего не понимала, но радовалась уже тому, что он не хочет уходить от нее.

— Тогда поторопись, нам пора ехать за Шоном.

Завтрак закончили в полном молчании. Но оно не было враждебным. Оба привыкали к новому положению вещей. Они стали близки физически, но это нисколько не помогло им понять друг друга. В каком-то смысле Грег и Стефани даже отдалились, хотя внешне это было не особенно заметно.

Итак, Грег остался в доме Стефани. С виду в нем царили мир и согласие, но впечатление было обманчивым. Больше всего это жилище теперь походило на пороховую бочку с подожженным фитилем. Грег постоянно ловил себя на жгучем желании обнять Стефани и повторить с ней уже пройденный однажды путь. Ничто не могло вытравить из памяти незабываемые ощущения их единственной ночи вдвоем.

Дорого бы он дал, чтобы быть свободным и иметь полное право признаться этой милой женщине в своих чувствах. Все чаше его посещала мысль позвонить брату в Бостон и узнать, как обстоят дела с разводом. Но Грег еще не был готов встретиться с Синтией лицом к лицу. Ругая себя за малодушие, он все откладывал решительный разговор с Майклом и при этом презирал себя за слабость.

А Стефани то витала в облаках, рисуя в воображении новые любовные сцены, то впадала в тихое отчаяние, решая вдруг, что Грег отдалился навсегда и ничего подобного между ними уже больше не будет. Ей казалось, что это станет самым большим несчастьем в ее жизни, самой большой проблемой, с конторой ей суждено столкнуться.

Но она ошибалась. Притаившаяся опасность, о которой Стефани и не подозревала, вскоре заставила ее на время позабыть обо всем остальном.

Через некоторое время, показавшееся обоим бесконечно длинным, в отношениях Стефани с Гретом произошел крутой поворот. И причиной этого был не кто иной, как Шон. Однажды вечером у него поднялась температура. Стефани заметила, что сын весь горит, когда укладывала его спать.

— Грег, подойди сюда на минутку, — попросила она, не решаясь поверить собственным ощущениям. — Тебе не кажется, что Шон заболел?

— Похоже на то, — подтвердил он ее опасения. — Надо вызвать врача. Хочешь, я позвоню? Кто за ним наблюдает?

— Посиди с Шоном, пожалуйста. Я сама позвоню нашему педиатру.

Грег сел на край кровати и взял руки Шона в свои. Пристально всмотрелся в покрасневшее личико ребенка, потом положил прохладную ладонь ему на лоб. Похоже, ребенку стало чуть-чуть легче от этого дружеского прикосновения. Но минуту спустя он тоненько захныкал и запросился на руки. Стефани еще не вернулась, и Грегу пришлось взять Шона. Прислонив голову к его плечу, мальчик ненадолго затих.

— Врач скоро будет. Он сейчас у другого пациента, но обещал поторопиться. — Стефани осторожно погладила сына по голове. — Он теперь такой большой и тяжелый. Хочешь, я возьму его у тебя?

— Не будем его тревожить, — отозвался Грег шепотом. — Садись лучше рядом. Как думаешь, это у него простуда? Или что-то с желудком?

Пожав плечами, Стефани с тревогой припомнила, что утром Шон подозрительно долго доставал из холодильника коробочку с персиковым йогуртом. Она еще порадовалась тому, как рано сын становится самостоятельным. Что, если малыш в это время ел кубики замороженных ананасов, которые просто обожает? Ну как же она не посмотрела, чем он занимается?!

Голубые глаза Стефани наполнились слезами.

— Это я во всем виновата, не уследила. Думаю, он простудил горло.

— Прекрати терзаться, — перебил ее Грег. — Скорее всего, дело обойдется несколькими днями недомогания. С детьми это часто бывает.

— А тебе-то откуда известно? — не удержалась от вопроса Стефани. — У тебя же нет собственных детей.

— Зато у моею брата Майкла есть. Его жена, как и ты, волнуется, стоит одному из них чихнуть.

Она виновато охнула, вспомнив, что обещала не лезть к Грегу с расспросами о его прошлом. Подумав, что он может обидеться, положила руку на его плечо и легонько потерлась об него носом.

— Извини, снова я пристаю к тебе. Больше не буду.

Но он словно не слышал ее, продолжая поглаживать влажный лоб Шона. До прихода врача они больше не обмолвились ни словом. Но молчание не тяготило их. Оба думали об одном и том же. В памяти невольно всплывал день, когда малыш едва не погиб. И у обоих одинаково пронзительно болело сердце…

У Шона оказалась обыкновенная простуда. Высокая температура вскоре поддалась действию лекарств, и он уснул, не выпуская из кулачка пуговицу рубашки Грега. Бережно положив малыша в кроватку, он осторожно разжал крохотные пальчики и выпрямился.

— Смотри, Шон лежит как маленький ангелочек среди белых облаков.

Стефани подошла и встала рядом.

— И правда, похоже.

— Оказывается, малыши могут быть такими беззащитными, — задумчиво произнес Грег. — Почему я никогда не замечал этого прежде?

Она поправила одеяльце в ногах сына и взглянула на Грега.

— Ему уже лучше. Думаю, он проспит до самого утра. Пора и нам отправляться отдыхать. Я просто с ног валюсь от усталости. А ты?

— Признаться, и я тоже.

— Спасибо за поддержку, Грег. Не будь тебя, я бы, наверное, запаниковала. Шон редко болеет, и каждый раз для меня это тяжкое испытание… Обними меня, — попросила она неожиданно. — Если бы ты знал, как много для меня значит твое присутствие рядом!

Теплые руки обвили талию Стефани. Она благодарно прижалась к груди Грега и закрыла глаза в полном блаженстве, расслабившись и словно впитывая телом его энергию.

— А теперь поцелуй меня хотя бы раз. Ты мне так нужен! Я больше не могу быть без тебя.

Это бесхитростное признание поразило Грега в самое сердце. На мгновение он отшатнулся, но тут же со стоном припал к ее приоткрытым губам. Благие мысли о невозможности любить эту женщину испарились бесследно. Она стала для него всем. И он стал, для нее всем. А эта ночь, начавшая так тревожно, закончилась взрывом взаимной страсти…