Мари Феррарелла - Мужская душа

— И ты знаешь, как это происходит в реальности?

Выражение его лица не изменилось.

— Разве у меня нет дочери?

— Ты менял подгузники Сэнди?

Он с трудом сдерживал раздражение.

— Я что, говорю на иностранном языке?

— Почти. — Она знала, что Кэрсон не доверил бы, кому попало такую информацию о себе, и была и правда удивлена тем, что он выбрал ее. Это тронуло ее до глубины души. — Я просто не могу тебя представить с пеленками, вот и все. — Ее голос стал более серьезным и вдумчивым. — Наверное, я действительно знаю тебя не настолько хорошо.

Ему никогда не хотелось быть полностью открытым. У открытых людей не бывает уединения, а оно играло для него существенную роль.

— Ты очень многого не знаешь про меня.

— Пожалуй, — пролепетала Лори. Но очень хочу узнать, сказала она про себя. Почти что мечтаю.

Дверь была открыта, но Кэрсон все равно в нее постучался. Он не мог так просто войти. Все-таки это была ее спальня.

Когда Лори подняла голову, он сказал ей:

— Я думаю, что ребенок проголодался.

Уступив просьбе Кэрсона, Лори легла отдохнуть, на несколько минут. Пока этого не сделала, она не чувствовала, как сильно устала: первый день выдался очень тяжелым.

С тех пор прошло тридцать минут.

Лори села на кровати и пригладила волосы. Она чувствовала себя виновной из-за полного отсутствия желания делать что-либо. Это была ее дочка, а последние полчаса о ней заботился только Кэрсон.

Все еще стоя в дверях, Кэрсон повторил:

— Ребенку пора есть.

Да, нужно покормить Эмму. Лори улыбнулась, поднимаясь с кровати. Как много Кэрсон знает о детях! Он все время что-то делал, как только они приехали домой…

Осознает ли Кэрсон то, какое оказывает на нее действие? Может быть, это его испугает, если он обо всем узнает?

— Я сейчас подойду.

— В этом нет необходимости. — Он вошел в комнату вместе с Эммой. — Я сам принес Мухаммеда к горе.

Она засмеялась, расстегивая верхнюю пуговицу своей блузки.

— Так теперь я похожа на гору?

Кэрсон положил малышку ей на руки, стараясь не задеть своими руками то, что не должно быть задето.

— Конечно, нет. Ты не похожа на гору. Ты очень красивая.

Комплимент. Всего лишь комплимент… Она подняла на него глаза.

— Правда?

Кэрсон покраснел.

— Я не произношу ничего такого, в чем не уверен. — Заметив, что стоит очень близко от ее кровати, он сделал шаг назад. — Просто иногда я говорю слишком много.

Их глаза встретились. Это новость. Морские моллюски в сравнении с ним более разговорчивы.

— Я так не думаю, Кэрсон. Слава богу, никто не обвинит тебя в том, что ты балабол.

Он сделал еще один шаг назад.

— Я оставляю это право тебе.

Прижав ребенка к себе, Лори расстегнула еще одну пуговицу и затем еще одну.

— Спасибо большое.

С усилием он оторвал от нее глаза, хотя это было не так просто. Его благородные намерения не заходили так далеко.

— Гм, я кое-что должен тебе показать.

Она увидела румянец у него на щеках.

— Ты смущен? — Лори перестала расстегивать блузку. Она никогда не думала о том, что Кэрсона можно смутить. — Ты же присутствовал при ее рождении.

— Если ты помнишь, — он смотрел на стену напротив, — я был с другой стороны.

Этот мужчина был просто восхитителен.

— И ты не смотрел на меня?

— Нет. Думал, что даже при родах тебе необходимо уединение.

Удивительный человек!

— Ты очень интересный тип!

— Как я уже говорил, ты меня мало знаешь.

Сделав это заключение, Кэрсон повернулся на пятках и исчез немного быстрее, чем хотел бы.

Ее мягкий смех провожал его, пока он шел в прихожую.

Кэрсон всегда вставал очень рано. Это была давняя привычка. Когда он проснулся, то удивился, что ребенок не нарушил его сон. Обычно новорожденные просыпаются каждые два-три часа и дают знать о своем присутствии. Он глупо надеялся, что даст отдохнуть Лори. Но вместо этого сам уснул, как убитый.

Все-таки он в чем-то ей помог, подумал Кэрсон, когда шел в кухню. Он решил сделать для Лори завтрак.

Войдя, Кэрсон обнаружил, что Лори его опередила. Стоя к нему спиной, она как раз открывала холодильник.

— Что ты здесь делаешь, и зачем так рано поднялась с постели? — негодовал он.

От неожиданности она уронила тарелку с маслом. Подняв и поставив ее на стол, она глубоко вздохнула, чтобы пульс пришел в норму.

— Это называют приготовлением завтрака.

Он посмотрел на микроволновку. Там готовилась еда на двоих.

— Я не просил тебя делать мне завтрак.

Ему сложно выразить благодарность, подумала Лори.

— Нет, но ты остался мне помочь в первую ночь, и я оценила это больше, чем ты можешь себе представить. — Она разделила яичницу, лежавшую на сковороде, на две порции.

— Теперь у меня нет возможности отвезти тебя в госпиталь и оказать тебе моральную поддержку.

Поставив сковородку в мойку, она налила в нее горячей воды.

— Но позволь мне хотя бы приготовить для тебя завтрак.

Кэрсон привык к холодной пище, которую съедал за своим рабочим столом в Центре. Даже когда был юристом, он завтракал в офисе.

— Я думал перехватить что-нибудь по дороге.

Сухомятка, подумала она. Хлебцы были уже готовы. Лори быстро сделала два бутерброда с маслом.

— Ты так обычно питаешься?

Он пожал плечами. Еда нужна, только чтобы поддерживать силы, и не нужно на ней зацикливаться.

— Вообще, да.

— Понятно. — Выложив хлебцы на его тарелку рядом с яичницей, она поставила ее на стол. — Тогда я приглашаю тебя на обед в любое время. — Взяв вилку и салфетку, она положила их возле его тарелки. — Ну вот, завтрак подан.

Ему захотелось сбежать.

— Я не собираюсь садиться тебе на шею…

Она остановила его взглядом.

— Помолчи!

Не надо было вступать с ней в споры с раннего утра. Он заставил себя опуститься на стул.

— Да, мамочка.

— Так-то лучше. — Лори села напротив него. На ее тарелке лежал бекон. Она заметила, как Кэрсон посмотрел на него.

— Я не жарила для тебя бекон, потому что помню, что ты не любишь его.

Они никогда не завтракали вместе.

— Откуда ты знаешь, что я не люблю бекон?

— Курт говорил мне. — Взяв с тарелки закрученный рулетиком бекон, она отломила кусочек и положила себе в рот. — Такое я запоминаю. — Улыбка мелькнула на ее губах, когда она посмотрела на него. — Как и этот разговор, который мы никогда не закончим.

Он начал есть. Яичница оказалась очень вкусной.

— Какой разговор?

— Скорее, обсуждение, — исправилась Лори, глядя ему в лицо. — Только не начинай геройствовать.