Дженни Адамс - Клубок страстей

Неделя принесла им немало хлопот и волнений, в том числе и все нарастающую нервозность Марии и накал страстей между Беллой и Люком, но об этом не было сказано ни слова.

Люк обнял Беллу.

Волна желания окатила его. Он не знал, как удержать эту женщину.

— Как только пожелаем всем спокойной ночи, мы с тобой покажем Милану, как надо праздновать. А потом я хотел бы пригласить тебя к себе и…

Она чуть не ахнула, но, зарумянившись, выдохнула:

— Да.

Белла все поняла и, так же как и он, хотела этого.

Он взглянул на нее и увидел желание, смущение и… надежду? Оправдает ли он эту надежду?

Потом Белла как бы пришла в себя и в свою очередь вгляделась в его лицо:

— Ты встречался с братом? Я потеряла тебя из виду, пока занималась моделями.

— Ни разу с тех пор, как он признался, что приглашение — его идея. Родители вряд ли знают, что я здесь, они путешествуют.

Люк разыскал Доминика в первый же вечер в баре отеля. Но с тех пор он, похоже, от него прятался.

— Все хорошо, папа? Завтра мы поедем домой?

Грейс немного устала. Ей давно уже пора было спать. Люк поднял ее на руки и поцеловал в щечку. Дочка крепко обняла папу за шею. Сердце Люка ликовало.

— Все хорошо. Завтра домой.

Грейс вырвалась из его объятий и схватила за руку Хизер.

— Пойдемте спать. Я очень устала и буду спать до самого утра.

Когда Грейс с няней покинули комнату, Люк улыбнулся Белле. К его удивлению, Белла крепко его обняла:

— Твоя дочь с каждым днем становится все веселее. Думаю, она уже не сомневается, что папа ее любит.

— Спасибо.

Только они двое знали, как много кроется за этим словом.

— Какой длинный день. Хорошо, что все закончилось. Я так волновалась… — сказала Мария.

Кажется, ее до сих пор трясло.

— Тебе не о чем волноваться. — Люк обнял тетю за плечи: — Можешь все мне рассказать, тетя. В том числе и о прошлом. Ты — моя семья, и я сделаю все, чтобы защитить тебя от обид.

Глаза Марии наполнились слезами:

— Лючино, я хотела уберечь тебя. Следовало бы все рассказать тебе, как только ты пришел ко мне в Мельбурне. Но я так боялась, что ты рассердишься и отвергнешь меня… И все тянула, тянула…

Что-то тяжелое заворочалось в груди Люка:

— О чем ты?

У Марии задрожали губы, она пыталась что-то сказать:

— Я имею в виду, что я твоя… твоя…

— Ну и ну. Что за умилительная сцена! — раздалось сзади.

Голос был для Беллы незнакомый.

— Доминик, ты… — Люк нахмурился, отпустил Марию и сделал шаг навстречу брату, бессознательно стремясь укрыть от него обеих женщин. — Что тебе надо? Ты пьян.

На губах Дома играла презрительная ухмылка:

— Радуешься, что твои побрякушки понравились больше моих? Тебе просто повезло. Все равно ты второй. Как всегда.

Люк сжал кулаки.

— Отправляйся-ка лучше домой. — Люк с презрением оглядел брата.

Доминик не сдвинулся с места, и тогда Люк повернулся к Марии и Белле:

— Идите наверх. Я поговорю с братом и тоже поднимусь. Все будет хорошо.

Белле не хотелось его оставлять, но она все же решила послушаться Люка:

— Пойдемте, Мария!

— Спокойной ночи, тетя. Договорим завтра. Ложись спать и не волнуйся. — Люк повернулся к Белле и прошептал ей на ухо: — К тебе это не относится. Увидимся.

— Она тебе не тетя. — От слов Доминика в комнате воцарилась напряженная тишина.

Белла опять попыталась увести Марию, но лицо пожилой женщины побелело, она слабо вскрикнула и замерла.

Доминик спокойно смотрел на Люка:

— Бедный, глупый Лючино. Похоже, ты один ничего не знаешь.

Люк шагнул к нему, намереваясь схватить его за шиворот, чтобы вытолкать из комнаты, но тот отступил и зловеще рассмеялся. Люк услышал, как за его спиной всхлипнула Мария. Она умоляла Доминика позволить ей все рассказать самой.

А Люк чувствовал себя полным дураком. Он не понимал, чего добивается Доминик.

— Ну так открой свою великую тайну, которая должна сразить меня наповал, — спокойно сказал он брату.

Доминик несколько секунд молчал, но потом решился:

— Мария — твоя мать и ничуть не лучше шлюхи. Семье следовало бы вышвырнуть вас обоих, да дед проявил слабость. Он оставил тебя, потому что я был у него единственным внуком, а он решил, что моим родителям нужно иметь двух сыновей. На всякий случай.

Белла громко ахнула.

Пока Люк пытался осмыслить слова брата, тот слегка ударил его кулаком в грудь и продолжал:

— Меня одного было бы вполне достаточно, но дед настоял на том, чтобы мы росли братьями. Тебя вообще не должно было быть. Твое существование оскорбляло моих родителей.

При одном взгляде на Марию Люку все стало понятно. Он чувствовал себя так, будто у него под ногами разверзлась бездна. Он — сын Марии? Люк напряженно вглядывался в лицо пожилой женщины, но присутствие брата мешало ему.

— Уходи, Доминик. Сейчас же.

Тот рассмеялся прямо в глаза Люку, но, получив удар в челюсть, едва удержался на ногах и сразу замолчал.

— Положение изменилось, братец, — угрожающим тоном произнес Люк. — Убирайся отсюда немедленно. Или покалечу.

— Люк! — Белла встала между ними и перехватила занесенный, кулак. — Неужели ты не видишь? Ему нужен публичный скандал. Не поддавайся. Он такой жалкий. На его совести и так уже предостаточно.

Доминик, старавшийся теперь держаться подальше от Люка, вскинул голову:

— Ничего на моей совести нет. Я счастливо женат. У меня трое детей. И я могу делать, что хочу. Смешно, если бы ты вздумал командовать мной…

— Вот как? Ты думаешь, Доминик, что я ничего не сделаю, чтобы защитить свою дочь и ее интересы? — Люк с удовлетворением увидел, как по лицу брата проскользнула тревога. — Ты не обратил внимания, что кто-то упорно скупает акции трех твоих ключевых компаний? Каждый раз, когда ты попадаешь в финансовую дыру, кто-то перекупает твои акции. Что там было в последний раз? Ах, да… сотня гостей в казино с открытым счетом для каждого, не так ли? А перед этим дорогой кругосветный круиз для так называемых друзей.

Доминик заметно сдулся:

— Откуда ты знаешь?

Белла стояла рядом с Люком и держала Марию за руку. Та уже осушила слезы и теперь с холодной ненавистью взирала на Доминика.

Люк ответил не сразу:

— Я скупил уже достаточно акций, чтобы испортить тебе жизнь, если ты вздумаешь навредить мне или кому-нибудь из членов моей семьи. Попробуй только тронуть пальцем кого-нибудь из тех, кто мне дорог, и я тебя уничтожу. Ты меня понял, Доминик?

Доминик разразился бранью, однако повернулся и, шатаясь, побрел прочь. Выглядел он жалко.