Осторожно, двери закрываются! - Таня Рикки
– Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Марсово Поле».
* * *
– Простите, не подскажете как проехать к Музею космонавтики? – женский голос, вопросительный взгляд, шум метрополитена, шипение пневматики, механический стук ступеней эскалатора… Манящая, безМятежная, Магическая подземка продолжала жить своей жизнью.
Арина Крючкова. «Бульвар Рокоссовского»
– Алло! Я в метро. Не могу говорить. Перезвоню, – звучит над ухом резкий мужской голос. Алиса вздрагивает: бесконечные телефонные звонки, круглосуточная работа, поезда метро – всё это так остро ассоциируется с беговой дорожкой столичной жизни, по которой она бежит с пеной у рта.
Больше всего на свете Алиса боится не успеть. Но что именно не успеть – она затрудняется ответить. В глубине души она знает ответ: «Не успеть прогреметь на весь мир». Но ни за что не скажет. Как будто признаться в этом себе – значит окончательно стать преступницей, ведь желание славы – преступление, грех; об этом ей твердили с самого детства.
А она очень, очень хочет быть известной. И каждое утро заявляет об этом миру. Каждое утро Алиса пишет о себе в сети. Со стороны она, наверное, обычная девчонка, но Алиса старается так подать факты, чтобы все вокруг подумали: «Да ну тебя! Не может быть», – и пришли в комментарии спорить или рассказывать свою, противоположную, точку зрения.
«Лучше всего мне читается в общественном транспорте», – пишет она и предвкушает ответы: «Ты что! Там же такая толпа народу; я вот вообще не могу сосредоточиться!»
«Я верю, что плохое случается только с теми, кто ждёт плохого. Со мной, например, это невозможно!» – когда сыплются отписки, Алиса довольно улыбается. Почему-то ей кажется, что отписки – прямой путь к славе.
«Думаю, большинство людей только и ждёт возможности кому-то помочь. Так что мы поступаем бесчеловечно, когда стесняемся просить о помощи».
Алиса хочет казаться человеком, который всегда думает и поступает вопреки некоей неясно кем установленной норме. На самом деле ей так важно чужое внимание: если не восторг, то хотя бы протест, – что пару раз в месяц ей приходится перечитывать в Интернете характеристики энергетических вампиров, проверять, точно ли она не подходит под определение. «Не то чтобы я верю в энергетических вампиров», – усмехается Алиса.
Не то чтобы она верит. Ей вообще трудно сказать, во что она действительно верит. Алиса так запуталась во всех этих образах! Всё началось с первой маски, надетой ещё в детстве, – так надо. Чаще всего она не понимала, почему же надо и почему именно так, но соответствовать было очень удобно. Не спорить, просто быть умницей и всем нравиться.
Со временем масок становилось больше. Какие-то из них Алиса придумала и надела сама в тайной надежде, что новые маски перекроют старые и будут больше ей подходить. Но как выглядит её собственное настоящее лицо? Можно ли вспомнить это теперь?
Как всегда, Алиса потонула в своих размышлениях, пролистывая одну за одной истории в «Инстаграме» и даже не вникая в их содержание. Время, кусочки чужих жизней, знакомые и малознакомые лица не бежали – ползли мимо в затянутом донельзя хороводе сюрреалистично медленно. Будто бы она, Алиса, жила гораздо быстрее, чем все эти люди в телефоне.
И всё равно не успевала, тогда как они – вполне.
И от этого осознания Алисе становилось ещё страшней.
Вдруг она спохватилась и достала книгу: даже если не получится прочесть ни страницы, куда лучше невидящим взглядом смотреть в печатный текст, чем в телефон. «Хотя бы со стороны за умную сойдёшь», – усмехается она.
Полупустой поезд летит легко, ровно, и Алиса вспоминает, как в детстве училась читать в лихорадочно трясущихся поездах и маршрутках. «Испортишь зрение!» – сердито прикрикивала мать, и все до одной старушки, набившиеся на тесные сидения маршрутки, вторили ей, качая головами.
Теперь вагоны стали светлыми и тёплыми, и даже люди в них, кажется, качественно подобрели. «Когда вокруг чисто и красиво, мало кому захочется браниться», – пишет Алиса в сети, ожидая комментарии о том, какие бессовестные и мерзкие на самом деле люди и как им всем только и хочется, что ругаться благим матом на всё живое. Почему-то люди вокруг неё часто не верят в чужие хорошие качества. Интересно, верят ли они в свои, по-настоящему верят?
Только один минус остался прежним: запахи. Ничего не поделаешь, люди пахнут, и чаще всего пахнут неприятно. А есть ли вообще приятные запахи? Порой, когда Алиса возвращается домой ранним вечером, в подъезде стоит насыщенный запах жареного лука, печёной картошки со шкварками, свежих овощей или горячей выпечки. Живот одобрительно урчит, но Алиса кривится – вкусные запахи кажутся вдвойне мерзкими, осквернённые нежилым воздухом подъезда. Настолько нежилым, что он кажется мертвенным.
Как хорошо, что теперь все ездят в метро в масках! И никто не показывает пальцами на Алису, за бледно-голубой повязкой спрятавшуюся от запахов человеческих тяжестей и несчастий. А всё-таки маска не всегда помогает, и сейчас Алиса ныряет носом в свежеотпечатанную книгу, потому что в полупустой вагон входит старушка, и она пахнет. Даже не невкусно, наверное. Просто запахи старых людей всегда пугают Алису. Они напоминают о том, как мало времени отведено ей самой. Какую бы жизнь ни прожили старики, Алисе всегда кажется: они не успели! Хотя что не успели – она затрудняется ответить. «Если буду долго дышать этим воздухом, я заражусь неуспеванием и старостью. Я за одну ночь сморщусь, скукожусь, состарюсь и такой и буду всю оставшуюся жизнь!» – содрогается Алиса.
Из всего вагона старушка выбирает место рядом с ней. Подслеповато щурясь, всматривается в наклеенную напротив карту метро. У Алисы отличное зрение, но и она едва может разглядеть подписанные станции. На что же рассчитывает старушка?
– Милая, – спрашивает она тихим прерывистым голосом, переводя взгляд: секунду смотрит на Алису, секунду – на схему. – Какая следующая станция?
Алиса отвечает.
– Мне до «Марксистской», – говорит старушка. Девушка кивает будто бы одобрительно: «Марксистская» – отличный выбор. А что ещё скажешь? И Алиса утыкается в книжку, на этот раз действительно читая её. На следующей станции вагон заполняется людьми. Старушка тут же поворачивается к новому соседу и заводит с ним разговор. Алиса совершенно не хочет подслушивать, но в метро это всегда происходит само собой: пытаясь перекричать шум поезда, люди разбалтывают свои тайны целому вагону.
Впрочем, старушка не выбалтывает никаких тайн. Она интересуется у хмурого молодого человека с густыми чёрными бровями, где находится «Бульвар Рокоссовского». Вдвоём они бессмысленно всматриваются в стену напротив, пытаясь разглядеть нужную
