Аликс де л’Эн - По ту сторону кровати

Ладно, как бы там ни было, сегодня утром, когда Ариана приехала в ЖЕЛУТУ, вся команда ждала ее у входа. Ужас, ужас! Выстроились в две шеренги, как обслуга английской леди из довоенных фильмов! Никар, разумеется, нарочно это все устроил, чтобы она выглядела полной идиоткой.

Нет, она не растерялась, — она взяла себя в руки и прошла сквозь строй, а потом выплюнула им в морды речь, заранее отрепетированную в машине — в машине Юго, в этой чертовой «ауди», вертясь на сиденье с подогревом, который невозможно отключить. «Удовольствие от совместной работы… горда доверием, которое оказал муж… оптимистично смотрю в будущее… ля-ля-тополя!..» А Никар тогда запел сладеньким голоском — ух каким противным:

— Нам хотелось бы поскорее узнать, что принесет нашему предприятию женский взгляд на вещи. У вас, конечно, есть какие-то свои проекты, мадам Марсиак?

Ариана впала от вопроса в ступор, начала что-то бормотать, но почти сразу опомнилась и уверенно произнесла:

— Естественно, первым моим решением станет выравнивание на предприятии заработной платы. При равной компетентности мужчины и женщины должны получать строго одинаково!

Только победно поглядев вокруг, она вспомнила, что среди персонала ЖЕЛУТУ-Башле (департамент Ивелин) всего одна женщина. Секретарша в приемной. И обнаружила, что эта секретарша таращит глаза, не понимая, верить ли своим ушам. А все остальные сотрудники стали подталкивать друг друга локтями и переглядываться, а этот негодяй Никар гнусно усмехнулся, и — подобно улыбке Чеширского кота — его усмешка еще долго и угрожающе витала над головой временно исполняющей обязанности президента фирмы.

Ну и пусть, тем хуже для ее гордыни! Но вообще-то через четверть часа надо проводить первое собрание, и сейчас она остро нуждается в помощи Ариана набирает на мобильнике номер — единственного человека, способного вытащить ее из лужи. Он отвечает на первый же звонок: «Ты, Ариана? Не сомневался, что позвонишь. Тяжеловато, да? Ну давай, давай, быстренько все выкладывай своему Момо!»

Юго резко затормозил рядом с директором школы. Прямая и достойная, эта особа ожидала нерадивого папашу на тротуаре, а на каждой ее руке висело по живому упреку, иными словами — по ребенку, его ребенку. Увидев отца, малыши завизжали от радости.

— Привет, лягушата! Простите, мадам Брийон, неожиданные неприятности с ремонтом. А когда разделался с ними, машина жены никак не хотела заводиться — целых десять минут, вы же знаете, на что они способны, эти малолитражки, уж такие капризницы, такие капризницы!

Да, к сожалению, не имея средств подарить себе длинный седан, как другие, директриса хорошо знала, на что «они» способны и какие капризницы. Но знала еще и то, что неприятности подобного рода можно предупредить и не заставлять маленьких детей томиться ожиданием.

— Но, мадам Брийон, наши детки более чем в полной безопасности благодаря таким заботливым рукам, как ваши.

Она ответила, что говорит не об Экторе и Луизе, а о ста двадцати семи учениках, которые ждут в столовой, когда придет директор школы, потому что без директора школы нельзя начинать обед.

Тон руководителя учебного заведения сильно не понравился руководителю арендного предприятия. Господин Марсиак, к сожалению, не сдержался и объяснил, что из-за каких-то несчастных двадцати минуточек нечего такой хай поднимать и что запрещать детям обедать из-за отсутствия в столовой директора — метод, с точки зрения педагогики, никуда не годный, и вообще это фашизм. А госпожа Брийон ответила, что следует директиве Министерства национального образования: в соответствии с планом «Вижипират»[26], двери школы на время обеда должны быть заперты на ключ. После чего было с ледяной улыбкой добавлено:

— В ожидании, когда же вы наконец появитесь, я побеседовала с вашими детьми. Пока я причесывала Луизу, у которой сегодня форменное безобразие на голове и волосы постоянно лезут в глаза, они разъяснили мне, что теперь мама стала папой, и наоборот. Меня не касается ваша личная жизнь, но я вынуждена констатировать: все это будит не лучшие надежды. Поклон мадам Марсиак.

В машине, не слушая, как отец шипит сквозь зубы «вот стерва, сучье вымя!», дети пристали к нему с расспросами, а что они будут кушать. Ах ты черт! Ладно, найдем что-нибудь в холодильнике… И вдруг его осенило:

— А что, если мы двинем в «Макдоналдс», лягушата?

Ариане казалось, что на заднем сиденье «ауди» дает концерт рок-группа «Noir Desir» в полном составе. До чего мощные здесь колонки, звук не сравнить с тем жалким писком, который издает ее автомагнитола, необъяснимым образом застрявшая на одной радиостанции. Ариана заорала припев из «Нас уносит ветер», пытаясь перекричать сидюк. И тут увидела две записки, присобачен, Юго на бардачок, «Не забудь при 110 переключиться на 5-ю!» и «Будь осторожна: она шире, чем тебе кажется!», — и улыбнулась. Сегодня вечером дела получше. Разговор с Момо прибавил уверенности. Судебный исполнитель настаивал на необходимости «выработать в себе беспечность», в том числе и при исполнении служебных обязанностей.

— Конечно, они ждут тебя с «калашниковым» в руках, а ты на что рассчитывала? Сережки продавала а теперь собираешься учить их, как сдавать в аренду подъемные краны! Но ты ведь и не думала, что перед тобой расстелют красную ковровую дорожку, верно? Тебе надо многому научиться, тебе надо иметь убедительные доказательства своей правоты, это со временем придет, а до тех пор единственно правильный вариант поведения — а мне плевать… Беспечность, беспечность и еще раз беспечность, согласна?

Согласна, куда денешься.

А мне плевать, стало быть, на то, что Никар представил меня сотрудникам как «супругу господина Марсиака, которая из дружеских к нам чувств решила заменить нашего президента на его посту и возглавить фирму». И мне плевать на то, что оказалась не способна — под обстрелом десяти пар любопытных глаз — подтвердить в разговоре с Беншетри своевременность повышения тарифов за недельный прокат мазутных насосов. И на то, что после этого каждый из присутствовавших на собрании уже обращался не ко мне, а к Никару. Плевать с высокой колокольни на то, что единственным моим решением за день стал приказ заменить кофейную машину в холле, неандертальскую штуковину, выдающую отвратительную жижу. И с еще более высокой — на то, какое лицо сделалось у Адольфа Никара в эту минуту.

Плевать, плевать, плевать на них на всех… Она стиснула зубы. Ничего не поделаешь, даже если внутри тебя все кричит: «Козлы поганые, могли бы вести себя хоть чуть-чуть полюбезнее, я же красивая, черт побери!»