Мерлин Лавлэйс - Строптивая невеста

– А когда бабушка пригласила вас в гости?

– А она нас и не приглашала. Мне нужно было в Нью-Йорк по делам, да и Анастасия никогда еще не была в Америке и решила составить мне компанию. Тогда я позвонил герцогине и предложил встретиться, и она любезно пригласила нас на чай, но всего за полчаса общения Анастасия ее так очаровала, что герцогиня настояла, чтобы мы у вас остановились.

Как-то Джине в это слабо верилось.

– И сколько вы у нас пробудете?

– Зависит от того, как пойдут дела, но, надеюсь, я успею поближе познакомиться и с тобой, и с герцогиней. Я много слышал о ее отчаянном бегстве после казни герцога.

– Она не говорит о тех днях. Думаю, ей до сих пор больно все это вспоминать.

– Поэтому она никогда не ездит в нынешние Австрию и Венгрию?

– Да. Во всяком случае, мне так кажется.

– Что ж, могу ее понять. Но, надеюсь, однажды она все же посетит родные места и мы сможем отплатить ей за гостеприимство. Наши края очень переменились за последние годы.

– Я в этом не сомневаюсь.

– И тебе, Юджиния, мы тоже всегда будем рады. Я бы с удовольствием показал тебе нашу страну.

– Называй меня Джиной, пожалуйста. Юджиной меня зовет только бабушка, да и то когда я в очередной раз сделаю что-нибудь не так.

– И часто ты делаешь что-нибудь не так?

– Чаще, чем нам бы обеим того хотелось.

Наслаждаясь чаем и слушая непривычный выговор Доминика, Джина совсем успокоилась и на нее снова накатила усталость. Широко зевнув, она улыбнулась:

– Извини, у меня был длинный день.

– У меня тоже. – Черные глаза глядели ей в самую душу. – Пойдем в кровать?

Неужели она так и будет находить во всех его словах сексуальный подтекст?

Помыв чашки, они выключили свет и вышли в темный коридор. Джина выросла в этом доме и знала все углы, повороты и предметы интерьера, за которыми может прятаться проказливая девчонка, и, свернув за угол, она инстинктивно подалась влево, чтобы не удариться о мраморный столик, но при этом ее бедро прикоснулось к бедру Доминика.

– Осторожней! – Видимо, он решил, что она собирается упасть и машинально ухватил ее за руку.

– Спасибо. – На этот раз она не спешила высвободиться из его хватки. – Полагаю, бабушка поселила Анастасию в комнате Сары, а тебя – в кабинете?

– Да. – Доминик остановился у двойной двери. – Вот я и на месте, увидимся утром. Точнее, более поздним утром.

Доминик все еще держал Джину за руку и, наклонившись, поцеловал ей тыльную сторону ладони:

– Aludj jôl.

– И что это значит?

– Сладких снов.

– И тебе тогда aludj jôl.

Наконец-то добравшись до своей комнаты, Джина заснула едва ли не раньше, чем ее голова коснулась подушки.

Через пару часов Джина проснулась из-за настоятельно напомнившего о себе мочевого пузыря и сбегала в ванную, но вот снова заснуть оказалось не так-то просто. А даже когда сон наконец-то пришел, ее всю оставшуюся ночь мучили какие-то неясные видения о темноволосых незнакомцах.

Самуэль не ждал ее еще как минимум день, а то и два, и Джина еще вечером решила никуда сегодня не ходить. Вот и хорошо, ведь следующий раз она проснулась почти в десять утра.

Неторопливо плескаясь в душе, Джина задумалась. А была ли вообще ночная встреча? Может, все это ей просто приснилось? Так не похоже на бабушку приглашать домой незнакомцев…

Уловив аромат кофе и корицы, Джина пошла на кухню, где Мария возилась с тостами.

– Наконец-то ты проснулась. Доминик сказал, что ты вернулась.

– Я чуть инфаркт не заработала, когда наткнулась на него посреди ночи. – Мечтая о чашечке свежесваренного кофе, Джина налила стакан яблочного сока. – Просто не верится, что бабушка их пригласила.

– Я тоже сначала удивилась, но они очень милые люди. Пообщавшись с ними всего пару часов lа duquesa даже начала улыбаться. Сама увидишь. – Мария пододвинула ей тарелку с тостами.

– Спасибо.

Перебравшись в гостиную, Джина собственными глазами убедилась, что бабушка действительно преобразилась. Седые волосы заплетены в косички, собранные в сложную прическу, любимая лавандовая блузка с высоким кружевным воротничком и совсем не королевская теплая улыбка. Герцогиня что-то оживленно обсуждала с гостями на родном языке, и Джина решила повнимательнее изучить своих дальних кузенов.

Доминик и при свете дня казался все таким же опасным, как и посреди ночи. Наверное, все дело в непривычных европейских чертах, легкой небритости и любви к черным рубашкам.

Анастасия же оказалась не менее интересным объектом для изучения, чем ее брат. Длинные волосы цвета воронова крыла, высокие скулы, ярко-алые губы, густые ресницы и чуть раскосые глаза. Да и все остальное было ничуть не хуже. При желании Анастасия могла бы войти в любое модельное агентство Нью-Йорка и сразу же подписать контракт на шестизначную цифру.

Джина вдруг почувствовала себя толстой, неуклюжей коровой, да еще и позавидовала той легкости, с которой эти два незнакомца сумели развеселить бабушку и полностью завладеть ее вниманием.

– Ты наконец-то встала! – воскликнула бабушка, заметив Джину, и ее глаза сразу потеплели. – Иди к нам, дорогая.

– Доброе утро, кузина. – Доминик обжег ее таким взглядом, что Джина сразу же позабыла о внезапно проснувшемся комплексе неполноценности. На толстых коров никто не будет смотреть с таким вожделением. – Хорошо спала?

– Лучше не бывает.

– Тогда позволь представить тебя моей сестре. Анастасия, это…

– Юджиния Амалия Тереза, – закончила брюнетка со значительно более заметным акцентом, чем у Доминика.

Встав, Анастасия подошла к Джине и расцеловала ее в обе щеки.

– Я так ждала нашей встречи. Меня тоже назвали в честь Марии Амалии, эрцгерцогини Пармской. – Анастасия слегка наморщила идеальный носик. – Целиком меня зовут Анастасия Амалия Юлиана. У нас такие длинные имена.

Несмотря на модельную внешность, Анастасия явно была открытой и дружелюбной.

Джина невольно улыбнулась:

– Это точно.

– Зови меня простой Сией, а я буду звать тебя Джиной.

Они уселись за стол, и Джина наконец-то принялась за свои тосты, пока бабушка рассказывала им о предках.

– Бедная эрцгерцогиня Мария Амалия. Ей пришлось выйти замуж за простого герцога, когда обе ее сестры стали королевами. Мария-Антуанетта Французская и Мария-Каролина Неаполитанская и Сицилийская. Считается, что сестры были очень близки и регулярно обменивались письмами, портретами и подарками. Одно из последних писем, что Марии-Антуанетте удалось передать из тюрьмы, было написано Амалии.

– Я слышала, что в вашем Метрополитен-музее есть миниатюра их матери, Марии-Терезы Австрийской, – вмешалась Сия. – И я обязательно хочу туда сходить.