Мерлин Лавлэйс - Строптивая невеста

Немного успокоившись, Джина скрестила руки и устроилась поудобнее.

– Господин дипломат, твой отец та еще штучка.

Верно подмечено. Но даже зная, что отец далек от идеала, Джек никогда и никому не позволял вставлять едкие замечания на его счет. Так же как и сама Джина никогда не терпела неподобающих замечаний о герцогине.

– Извини. – Джина явно что-то поняла по его лицу. – Мне не следовало так говорить.

Коротко кивнув, Джек принял извинения.

– И ты меня прости. Мне следовало сказать про детектива, но я узнал о нем лишь после возвращения из Швейцарии, когда это уже не имело никакого значения.

– Но почему? Неужели у тебя совсем не было никаких сомнений?

– Нет, не было. – Джек окончательно успокоился. – Может, мы и не всегда соглашаемся, даже в таких важных вопросах, как брак, но мы всегда были честны друг с другом.

У Джины вдруг защипало в глазах. Отчаянным усилием воли она все же сумела сдержать слезы, но при этом чувствовала себя невыносимо маленькой, жалкой и уставшей.

– Слушай, последние пару дней были очень насыщенными, и, кажется, я переоценила свои силы. Наверное, мне лучше прямо сегодня вернуться в Нью-Йорк.

– Что-то с ребенком? – Джек бросил на нее встревоженный взгляд.

– Нет! С ним все отлично.

– Тогда это из-за отца. – Еще один короткий взгляд. – Или все дело в нас?

– В основном в нас. – Джина заставила себя улыбнуться. – Думаю, ты заметил, что последние пару дней у нас совсем не было времени на сон, и сейчас мне больше всего хочется повалиться в родную кровать и отключиться.

– Ты действительно хочешь именно этого?

– Да, именно этого я сейчас и хочу.

Когда Джек привез ее в «Плазу», у нее как раз осталось время, чтобы побросать все вещи в чемодан и бежать на самолет.

– Можешь меня не ждать, я доеду на такси.

– Я сам тебя отвезу.

Собравшись за двадцать минут, Джина позвонила и договорилась, чтобы номер прибрали, бросила ключ-карту в конверт и просунула его под дверь главного офиса «Тремейн групп», располагавшегося здесь же, в «Плазе». Вроде все. Элейн Паттерсон должна вернуться уже завтра, так что и тут все в порядке, а итоги предпоказа и пару оставшихся вопросов они могут обсудить и по почте.

По дороге в аэропорт Джина старательно убеждала себя, что поступает правильно. Ей нужно успокоиться, прийти в себя и залечить сердечные раны после двух совместных ночей. Вот только почему же все ее существо так и молит о еще одной ночи? Или двух? Или трех?

Интересно, думает ли сейчас и Джек о чем-то подобном?

На прощение он ухватил ее за подбородок, слегка приподнимая голову:

– Позвони, когда доберешься.

– Хорошо.

– И отдохни.

– Так точно, сэр.

– Может, мы еще и не скоро встретимся, но я обязательно приеду на твой следующий осмотр у врача.

Нет уж, уж лучше увидеться скоро. Совсем скоро. Закрыв глаза, Джина подставила губы под поцелуй.

Почти семь часов спустя Джина наконец-то подъехала к «Дакоте». Сперва ее самолет задержали, а потом и вовсе отменили, так что после часового сидения в самолете всем пассажирам пришлось возвращаться в зал ожидания, пока для них подыскали новый самолет. Решив, что Джек будет волноваться, Джина позвонила ему один раз где-то посреди этого бесконечного ожидания и второй раз, когда наконец-то приземлилась в Нью-Йорке.

Было уже за полночь, поэтому Джина решила не будить бабушку звонком, а, поздоровавшись с швейцаром, сразу поднялась наверх и бесшумно открыла дверь. Осторожно пробираясь к спальне, она вдруг что-то услышала и остановилась.

Точно, ей не показалось. Какое-то тихое позвякивание на кухне.

– Бабушка?

Джина хотела было уже открыть дверь, но тут она сама распахнулась, и Джина уставилась на черную футболку и небритый подбородок.

Глава 10

Полузабытые уроки самозащиты мгновенно вспыхнули у Джины в мозгу, но ее хватило лишь на то, чтобы стащить сумочку с плеча и со всей силой врезать ею по незнакомцу.

– Hé! – Подняв руки, мужчина закрылся от удара. – Vârj!

– Ах ты мерзавец!

Джина замахнулась еще раз, но на этот раз грабитель вырвал у нее сумочку.

– Если ты только что-нибудь сделал бабушке…

Проскочив мимо него на кухню, Джина ухватила самый большой и острый нож.

– Jézus, Mâria és Jôzsef! – выкрикнул он, пригвоздив ее запястье к столу. – Остановись, Юджиния, остановись.

– Откуда ты знаешь мое имя? – Сердце все еще бешено билось у нее в груди. – Что ты здесь делаешь? Где бабушка?

– Герцогиня, скорее всего, спокойно спит у себя в комнате. Я здесь потому, что она пригласила нас с сестрой немного у нее погостить. И я знаю твое имя, потому что мы кузены.

– Кузены.

– Да. Ну или что-то вроде того.

Джина осторожно высвободила руку, и незнакомец улыбнулся:

– Я Доминик. Доминик Сен-Себастьян. Я вырос в Будапеште, но мои родители, как и твоя бабушка, родом из Праджеша.

Джине потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что речь идет о городе на границе Австрии и Венгрии, который когда-то находился в самом сердце Карленбургского герцогства.

– Ничего не понимаю. Когда ты приехал?

– Сегодня. – Доминик указал на работающую кофеварку. – В Нью-Йорке уже ночь, а в Венгрии ранее утро. Я еще не привык к смене часового пояса, и мое тело настоятельно требует привычную дозу кофеина. Если составишь мне компанию, я расскажу, как мы с Анастасией очутились у тебя дома.

– Кофе я не пью. – Джина машинально погладила себя по животу, стараясь свыкнуться с присутствием незнакомого мужчины на бабушкиной кухне.

– Тогда чаю?

– Давай. Заварка там. – Она указала на нужный шкафчик.

– Я знаю.

Оказалось, темноволосый красавец отлично ориентируется на их кухне, и уже через пару минут они удобно устроились за столом с горячими чашками в руках.

– Как я понимаю, герцогиня никогда не говорила ни обо мне, ни о моей семье? – почти без акцента спросил Доминик. От чуть смещенного ударения и непривычного выговора некоторых слов его речь становилась лишь интереснее и сексуальнее.

Гадая, где он учился английскому, Джина покачала головой:

– Бабушка говорила, что у нас с Сарой есть какие-то дальние кузены, но в подробности никогда не вдавалась.

– Да, мы действительно очень дальняя родня и при желании вполне можем пожениться.

Джина чуть чашку не уронила.

– Что-что?

– Мы очень дальние родственники, так что ни законы, ни церковь не воспрепятствуют нашему браку, возникни у нас такое желание.

Джина заподозрила что-то неладное. Неужели бабушка только притворялась, что принимает ее выбор стать матерью-одиночкой, а на самом деле строила какие-то макиавеллевские планы?