Дженни Адамс - Клубок страстей

– Я имею в виду, что я твоя… твоя…

– Ну и ну. Что за умилительная сцена! – раздалось сзади.

Голос был для Беллы незнакомый.

– Доминик, ты… – Люк нахмурился, отпустил Марию и сделал шаг навстречу брату, бессознательно стремясь укрыть от него обеих женщин. – Что тебе надо? Ты пьян.

На губах Дома играла презрительная ухмылка:

– Радуешься, что твои побрякушки понравились больше моих? Тебе просто повезло. Все равно ты второй. Как всегда.

Люк сжал кулаки.

– Отправляйся-ка лучше домой. – Люк с презрением оглядел брата.

Доминик не сдвинулся с места, и тогда Люк повернулся к Марии и Белле:

– Идите наверх. Я поговорю с братом и тоже поднимусь. Все будет хорошо.

Белле не хотелось его оставлять, но она все же решила послушаться Люка:

– Пойдемте, Мария!

– Спокойной ночи, тетя. Договорим завтра. Ложись спать и не волнуйся. – Люк повернулся к Белле и прошептал ей на ухо: – К тебе это не относится. Увидимся.

– Она тебе не тетя. – От слов Доминика в комнате воцарилась напряженная тишина.

Белла опять попыталась увести Марию, но лицо пожилой женщины побелело, она слабо вскрикнула и замерла.

Доминик спокойно смотрел на Люка:

– Бедный, глупый Лючино. Похоже, ты один ничего не знаешь.

Люк шагнул к нему, намереваясь схватить его за шиворот, чтобы вытолкать из комнаты, но тот отступил и зловеще рассмеялся. Люк услышал, как за его спиной всхлипнула Мария. Она умоляла Доминика позволить ей все рассказать самой.

А Люк чувствовал себя полным дураком. Он не понимал, чего добивается Доминик.

– Ну так открой свою великую тайну, которая должна сразить меня наповал, – спокойно сказал он брату.

Доминик несколько секунд молчал, но потом решился:

– Мария – твоя мать и ничуть не лучше шлюхи. Семье следовало бы вышвырнуть вас обоих, да дед проявил слабость. Он оставил тебя, потому что я был у него единственным внуком, а он решил, что моим родителям нужно иметь двух сыновей. На всякий случай.

Белла громко ахнула.

Пока Люк пытался осмыслить слова брата, тот слегка ударил его кулаком в грудь и продолжал:

– Меня одного было бы вполне достаточно, но дед настоял на том, чтобы мы росли братьями. Тебя вообще не должно было быть. Твое существование оскорбляло моих родителей.

При одном взгляде на Марию Люку все стало понятно. Он чувствовал себя так, будто у него под ногами разверзлась бездна. Он – сын Марии? Люк напряженно вглядывался в лицо пожилой женщины, но присутствие брата мешало ему.

– Уходи, Доминик. Сейчас же.

Тот рассмеялся прямо в глаза Люку, но, получив удар в челюсть, едва удержался на ногах и сразу замолчал.

– Положение изменилось, братец, – угрожающим тоном произнес Люк. – Убирайся отсюда немедленно. Или покалечу.

– Люк! – Белла встала между ними и перехватила занесенный, кулак. – Неужели ты не видишь? Ему нужен публичный скандал. Не поддавайся. Он такой жалкий. На его совести и так уже предостаточно.

Доминик, старавшийся теперь держаться подальше от Люка, вскинул голову:

– Ничего на моей совести нет. Я счастливо женат. У меня трое детей. И я могу делать, что хочу. Смешно, если бы ты вздумал командовать мной…

– Вот как? Ты думаешь, Доминик, что я ничего не сделаю, чтобы защитить свою дочь и ее интересы? – Люк с удовлетворением увидел, как по лицу брата проскользнула тревога. – Ты не обратил внимания, что кто-то упорно скупает акции трех твоих ключевых компаний? Каждый раз, когда ты попадаешь в финансовую дыру, кто-то перекупает твои акции. Что там было в последний раз? Ах, да… сотня гостей в казино с открытым счетом для каждого, не так ли? А перед этим дорогой кругосветный круиз для так называемых друзей.

Доминик заметно сдулся:

– Откуда ты знаешь?

Белла стояла рядом с Люком и держала Марию за руку. Та уже осушила слезы и теперь с холодной ненавистью взирала на Доминика.

Люк ответил не сразу:

– Я скупил уже достаточно акций, чтобы испортить тебе жизнь, если ты вздумаешь навредить мне или кому-нибудь из членов моей семьи. Попробуй только тронуть пальцем кого-нибудь из тех, кто мне дорог, и я тебя уничтожу. Ты меня понял, Доминик?

Доминик разразился бранью, однако повернулся и, шатаясь, побрел прочь. Выглядел он жалко.

Люк повернулся к залитой слезами Марии и встревоженной Белле. Ему хотелось поскорее увести их отсюда.

– Здесь не место…

– Согласна. Там Мария нам все и объяснит. – Белла говорила негромко, но Люк чувствовал, какие страсти бурлят под внешним спокойствием.

Неужели Белла обвинит теперь Марию за то, что та его бросила? Неужели это станет еще одной преградой между ними?

А сам Люк винит ли… мать? Нет, уж кому-кому, а ему такого права не дано. Да и все ли он знает?

– Пусть Мария вначале успокоится, а потом все расскажет, – предложил он.

– Да-да, Лючино, – Мария больше ничего не смогла сказать.

Наверх они поднимались молча. Люк не знал, что думать, чего ждать, на что надеяться.

Мария открыла дверь. Она была еще бледной, но, кажется, уже могла говорить.

Белла покачала головой:

– Я, пожалуй, не пойду. Вряд ли мне стоит слышать больше, чем я уже слышала. Нам с сестрами… – Она помолчала. – Вам с Люком лучше обсудить это между собой.

– Но Лючино нужно, чтобы вы были рядом. Как бы вы ни осуждали меня, Арабелла, прошу вас пойти с нами ради… моего сына.

Услышав эти слова, Люк нахмурился, хотел что-то сказать, но Белла его опередила:

– Простите, Мария, мне это трудно – слишком напоминает собственное прошлое. Я сочувствую Люку, но мне хотелось бы сохранить объективность и по отношению к вам.

Люк понял, что им всем необходимо во многом разобраться. Ему и Марии. Ему и Белле. Он повернулся к женщине, которая так много для него значила:

– Пожалуйста, останься.

Белла подумала, кивнула и вошла в комнату.

Они устроились за небольшим столом. Белла села справа от Люка, Мария подвинулась поближе к сыну.

Он пожал ей руку и улыбнулся:

– Итак, что произошло, Мария? Как ты оказалась в Австралии, а я в семье Доминика? Внебрачная беременность? – Люк знал, что во времена молодости Марии это было серьезное прегрешение.

– Да. – Губы у Марии дрожали, но она, кажется, решила рассказать все до конца.

Люк никак не мог свыкнуться с мыслью, что она его мать.

– Почему ты ни разу не дала мне знать о себе? Хотя бы позже…

Мария подняла голову и печалью взглянула на него:

– Представь себе, Лючино, меня в шестнадцать лет. Я думала, что меня любят, но семья откупилась от твоего отца. Он бросил меня и уехал из страны, а меня поставили перед выбором. Либо я отдаю тебя родителям Доминика и навсегда уезжаю, не пытаясь больше встретиться с тобой. Либо они сделают все, чтобы у меня во всей Италии не было ни работы, ни помощи.