Елена Арсеньева - Дамы плаща и кинжала (новеллы)
Группа Самсоника подошла к школе ночью. Смеху подобно — охраны не было, фашисты спали, накрепко закрывшись на засовы. Без шума никак не войти! Тогда Самсоник повязал на руку белую повязку — под вид тех, какие носили полицаи. Такую же повязку надел еще один партизан. И принялись колотить в двери, крича:
— Пан, открой! Партизаны полицию бьют!
Дверь распахнулась, начали выскакивать фашисты — их тут же сбивали пулями. Началась паника, осажденные стреляли в окна из пулеметов. Партизаны отошли. Но тут подступил комиссар со своим отрядом, и гарнизон был уничтожен.
Правда, партизаны не рассмотрели, что один из валявшихся в коридоре гитлеровцев был не убит, а тяжело ранен. Когда, забрав трофеи, оружие, боеприпасы, партизаны ушли в лес и в село снова вошли фашисты, они нашли раненого. Тот очнулся и рассказал, что ночью на них напали не партизаны, а полиция. Рассмотрел-таки белые повязки на рукавах! В результате сами же фашисты повесили семьдесят верных им полицейских из окрестных деревень, в том числе и начальника полиции.
В конце 1942 года отряд Самсоника, носивший теперь имя «Отряд имени Кирова № 309», ушел в район Бобруйска-Осиповичей. Задача стояла — организовать в городе прочную подпольную агентурную разведывательно-диверсионную сеть, что и было сделано. Отряд контролировал железные и шоссейные дороги, а когда пришел приказ, принял трех радисток с радиостанциями, внедрив их на легальное жительство в Бобруйске и Осиповичах.
…Для приема парашютисток были разложены костры в лесу. Сначала с самолета сбросили рацию и питание. Затем прыгнули Аня Ильина и сама Лида. Пока летела вниз в непроглядной тьме, она больше всего боялась угодить в сигнальный костер. Но ее отнесло в сторону, парашют зацепился за ветки, и Лида повисла на дереве. Ухитрилась перерезать стропы и свалилась в кусты, ободравшись в кровь. Затаилась, не зная, что теперь делать. И вдруг услышала треск сучьев, неясные голоса: партизаны обшаривали место приземления, искали радистку. Но Лида-то этого не знала! Думала — а вдруг полицаи? Или гитлеровцы? Говорят на каком-то непонятном наречии (белорусского она не знала и, кстати сказать, так и не смогла его потом толком выучить, как ни старалась, зазубрила только несколько слов)…
Купол парашюта белел в предрассветном сумраке, мимо не пройдут. Кто же это? Неужели придется стрелять?… Приготовила пистолет — и таким тяжелым показался ее «ТТ»!
— Не подходи! Стрелять буду! — закричала, когда увидела в тумане близкий силуэт.
— Свои! — крикнул в ответ Самсоник, бывший неподалеку. Сказал пароль — и Лида, проговорив отзыв, с облегчением опустила пистолет.
— Это кто ж такая к нам прилетела? — с изумлением спросил Михаил Петрович, разглядывая крошечную окровавленную фигурку, которая выбиралась из кустов.
— Ласточка, — ответила Лида.
У нее был такой позывной для радиосвязи — Ласточка. Потом позывные менялись — Птица, Горлица, — но для самых близких она оставалась Ласточкой. Ее так называли чаще, чем по имени.
Через несколько минут Лида встретилась с Аней Ильиной, которую партизаны уже нашли. Ну, тут девушкам сразу стало легче. Они же любили друг друга, как сестры. Мигом приободрились, начали болтать, смеяться, даже не думая, что спустя несколько дней им придется расставаться, уходить в разные точки связи.
Правда, Самсоник не успел отправить радисток в город — отряд попал в блокаду карателей. Пришлось всем среди ночи отступать по болотам в безопасное место. Девушки больше всего боялись упасть в воду и намочить рации, которые несли над головами. Потом, когда добрались до новой базы, у обеих мучительно болели руки от этой тяжести. Одно дело рацию нести за плечами, а другое — над головой. Ох и тяжеленными они были в то время! А ведь еще блок питания… Но эта тяжесть скоро станет для них привычной, главное, они знали — без рации партизаны лишались связи с Центром, должны были действовать вслепую. Рацию и радисток берегли как могли.
Новая база для партизан была приготовлена заранее. Когда смертельно усталые люди разбрелись по землянкам, к девушкам вошел комиссар отряда — Сергей Багров. Увидел, что они еле живы от усталости, и решил их приободрить шуткой, которая очень подходила к военному времени и, так сказать, к ситуации.
— Поосторожней, девчонки! — прикрикнул он, с наигранным испугом глядя на пол, прикрытый лапником. — А вдруг тут побывали гитлеровцы и заминировали все? Вдруг где-то здесь подложена мина?
Лида оценила шутку комиссара и принялась прыгать по углам землянки, что было силы топая и приговаривая:
— А ну, где здесь мина?
Багров побелел и поскорей вышел вон. Да, если бы тут в самом деле оказалась мина, никто из шутников и костей не собрал бы…
Первой из отряда ушла Аня. Ее определили на жительство в городок Осиповичи под Бобруйском. Она работала санитаркой в городской больнице. Это было хорошее прикрытие, однако Аня заболела тифом, а рация вышла из строя. Починить ее на месте было невозможно, пришлось уходить в отряд, так что ее карьера разведчицы прервалась довольно скоро — в отличие от Лидиной.
Ей раздобыли документы на имя Лидии Михайловны Карчевской, жительницы пригородной деревни Журавцы. Теперь она ежедневно получала от своих помощников, местных подпольщиков, разведывательные данные и информировала Центр о размещавшемся в городе немецком гарнизоне, о наличии самолетов на аэродроме, об оборонных укреплениях, которые строились в городе и на реке Березине, о расположении зенитной и дальнобойной артиллерии, складов и боеприпасов, а главное — о движении поездов. Сведения, передаваемые ею, играли огромную роль в подготовке и проведении операции «Багратион», в ходе которой была освобождена Белоруссия.
Ласточке совершенно фантастически везло! Не от отца ли все-таки унаследовала она это везение? Два пеленга, две недавние облавы, во время которых гитлеровцы перетряхивали все окрестные дома сверху донизу, лишь заглядывая во двор тех, где в самом деле находилась рация, преисполнили Лиду удивительной уверенности в своих силах. И для нее немалым ударом стал приказ Центра перебазироваться из Бобруйска в Брест.
Конечно, приказы не обсуждают. Но Лида не подозревала, что отчасти этот приказ вызван заботой о ней. Центр учитывал чрезвычайно напряженную обстановку, которая создалась в Бобруйске, и решил на время вывести Ласточку из-под удара. Однако отъезд в Брест оказался почти невыполнимой задачей.
Расстояние до него от Бобруйска — пятьсот километров. Но комендант строго ограничил выдачу пропусков на выезд из города. А ведь надо не просто ухитриться самой в Брест попасть, но и рацию провезти! То есть в дороге нужно такое прикрытие, которое позволило бы избежать проверок документов и багажа. Но ведь проверки проводились чуть ли не на каждой станции! Честное слово, хоть взваливай рацию на плечи да бреди пешком. Шутка, конечно…
