Барбара Картленд - Не смейся над любовью!
За время своего пребывания в Шелдон-хаусе Антея поняла, что крестная действительно боится своего супруга. Даже слуги говорили о нем только с почтением, и создавалось впечатление, что он незримо присутствует в доме, даже когда граф находился вдали от него.
Антее доводилось слышать пренебрежительные замечания в адрес графини, но о графе все отзывались с уважением, иногда смешанным с некоторым чувством зависти.
— Если вы поможете своей крестной, — раздался за ее спиной голос герцога, — то, уверяю вас, не только графиня, но и я, будем вам очень благодарны.
— Но, как же… мы сможем… пожениться при этих обстоятельствах? — спросила Антея. — Я не вижу никаких препятствий, — ответил герцог.
В его голосе Антея уловила вызов.
И без его объяснений она прекрасно понимала, что любая девушка на ее месте должна быть счастлива принять предложение от такого блестящего поклонника.
«Но, — подумала Антея, — из-за того, что в Лондоне мне случайно стали известны интимные подробности личной жизни герцога, я не могу смотреть на герцога так, как на него смотрела бы любая другая девушка».
Хотя тут же у нее мелькнула мысль, что если бы ей в Лондоне удалось найти себе любого другого кандидата в мужья, то у него скорее всего тоже была бы за душой какая-нибудь тайна. Только случайное совпадение обстоятельств сделало ее свидетельницей ночного свидания любовников.
И все-таки в ее памяти были слишком живы воспоминания о том, что она почувствовала, увидев герцога, направлявшегося в спальню крестной.
В ушах еще звучал исполненный высокомерного презрения голос герцога, когда он посоветовал ей не вмешиваться в чужие дела.
В то же время ей некого было винить, кроме себя самой, в том, что сложилась такая неприятная ситуация.
«Как я могла поступить так опрометчиво! — злясь на себя, подумала Антея. — Продать именно эту карикатуру!»
Она на самом деле совершенно о ней забыла, обрадовавшись возможности получить столько денег за свои рисунки.
«Было безумством с моей стороны продать рисунок, где изображена моя крестная, — говорила она себе. — Глупо и к тому же жестоко».
Антея всегда была снисходительной к другим, доброта была неотъемлемой чертой ее характера. Ее всегда глубоко трогали страдания и несчастья других людей. Рассказы о жестокости и лишениях могли вызвать у нее слезы.
Она всегда внимательно и сочувственно выслушивала жалобы деревенских жителей и была готова сделать многое, чтобы помочь им.
И вот, радуясь тому, что за рисунки ей предложили неожиданно много денег, она, сама того не желая, навлекла неприятности на стольких людей.
«Прежде всего, это был очень злой рисунок, — огорченно подумала она. — Но теперь поздно сожалеть об этом».
— Не думаю, что вы настолько бессердечны, мисс Фортингдейл, чтобы отказать вашей крестной в помощи, — заметил герцог.
Антея не отвечала, и через некоторое время он сказал:
— Может быть, вы ждете, чтобы я встал перед вами на колени, как это принято в любовных романах?
Теперь в его голосе звучала издевка. Антея обернулась и резко сказала:
— Нет необходимости разыгрывать этот спектакль, ваша светлость. Вы были… откровенны со мной, и я очень благодарна за это. Я также буду… откровенна с вами. Я не хотела бы… выходить за вас замуж… но при создавшихся обстоятельствах… я не могу… отказать вам.
— Я верил, что вы все правильно поймете, — сказал герцог. — Уверяю вас, мисс Фортингдейл, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы были счастливы, став моей супругой.
— Благодарю… вас.
Говоря это, Антея посмотрела в глаза герцогу и подумала, что они сейчас похожи на дуэлянтов, причем каждый надеется выйти из этого поединка победителем.
— Вы, наверное, захотите сообщить новость вашей матушке без моего участия, — помолчав, сказал герцог. — Я надеюсь, она будет так добра, что примет меня завтра днем, и мы сможем обговорить детали нашей свадьбы.
— Так будет лучше всего, — согласилась Антея.
— Тогда я продолжу свое путешествие, — сказал герцог. — Но сначала я хотел бы от всей души поблагодарить вас за то, что вы приняли мое предложение.
Антея кивнула, и он продолжил:
— Могу вас заверить, что ваша крестная будет вам очень благодарна, так же как и я. Вы спасли нас и многих других людей от возможных несчастий и неприятных последствий.
Антея понимала, что он имеет в виду свою семью, детей супругов Шелдон и их многочисленной родни.
Когда она подумала о предстоящем замужестве, ее смутила мысль о том, что у герцога Эксминстера должно быть много родственников, которые, без сомнения, будут крайне удивлены, узнав, на ком он собирается жениться.
Казалось, говорить было больше не о чем, и тут Антея впервые осознала, что на ней белый передник, испачканный мукой, который она забыла снять. Собственный дом неожиданно показался ей тесным и невзрачным, а герцог — очень высоким и сильным.
Следуя в холл, герцог заметил над камином портрет сэра Уолкотта.
— Это ваш отец? — спросил он.
— Да, — ответила Антея.
— Вижу, он был в Шотландском грейском полку [12].
— Да.
— Ваша крестная говорила мне, что его нет в живых. Вероятно, он погиб при Ватерлоо?
— Да.
— Я видел эту атаку, — сказал герцог. — Это было прекрасно! Ничего подобного по героизму не было раньше в истории Англии.
— Вы участвовали в битве при Ватерлоо? — Антея никак не могла представить себе герцога, которого считала салонным кавалером, на поле битвы.
— Да, — ответил герцог. — Мы поговорим когда-нибудь об этом. Мне хотелось бы побольше узнать о вашем отце.
Антея понимала, что он старается произвести хорошее впечатление, но внутри у нее все как будто окаменело.
Прежде чем герцог подошел к двери, она распахнула ее и глубоко вдохнула свежий воздух.
Роскошные экипажи, чистокровные лошади, блестящие золотом ливреи слуг — эта яркая картина показалась ей теперь еще более странной и неуместной.
«Все это выглядит на фоне заросшей, неухоженной подъездной аллеи и запущенного дома не менее странно, — подумала Антея, — чем я сама в кухонном переднике рядом с этим высоким, красивым, элегантным человеком».
— Увидимся завтра, — сказал герцог.
Он взял протянутую ему руку и поднес к губам.
— Позвольте мне еще раз поблагодарить вас, мисс Фортингдейл, — сказал он глубоким низким голосом.
Антея ничего не ответила.
Герцог направился к своему экипажу, легко вскочил на высокие козлы и взял поводья у слуги. Опытной рукой, как настоящий патриций, правящий колесницей, он развернул лошадей.
