Рини Россель - Когда падает снег

Смех замер, и они посмотрели друг другу в глаза.

Алекс стряхнул с ее щеки снег и прошептал:

— Мечты становятся реальностью.

Элисса лежала, глядя в эти чудесные глаза. Теплое тело Алекса согревало ее. Его нежная улыбка гипнотизировала.

— Ты сделал это нарочно, — в ее голосе на этот раз не было ни тени негодования.

Элисса отчетливо прочитала ответ в глазах Алекса, когда он потянулся к ней губами.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Элисса ответила на поцелуй со всей пылкостью, на которую была способна. Едва дыша, она обхватила Алекса обеими руками и теснее прижала к себе. Ее объятия оказались не менее жаждущими, чем губы.

Его язык слился с ее в чувственном безмолвном танце. Непреодолимое желание поднималось в Элиссе — незнакомое и упоительное чувство. Ни один мужчина не действовал на нее таким образом, заставляя забыть все страхи и полностью отдаться его власти.

Жар поцелуев нарастал, и тело Алекса начало призывно двигаться. Хоть робкий голос в глубине сознания и подсказывал Элиссе, что этот мужчина ее заклятый враг, она не могла заставить себя отстраниться.

Внезапная догадка, которую она подсознательно прятала от себя все это время, с того фатального дня рождения, когда он появился в ее гостинице, пронзила ее. Она любила Алекса д’Амура! С самой первой их встречи Элисса знала, что это именно тот мужчина, которого она искала всю жизнь, — умный, влиятельный, сексуальный. Он мог быть ее страстным любовником, верным другом и умным собеседником.

Вот только сразу после тех первых секунд, когда она увидела эти серебристые глаза, он заявил, что отберет у нее гостиницу. И Элисса стала бороться со своими чувствами. Но сейчас, тая в его сильных и нежных объятиях, она больше не могла себе лгать. Она любила Алекса д’Амура всем сердцем и душой.

Но еще неизвестно, что он чувствует по отношению к ней. Любовь? Любовь для Алекса д’Амура — синоним эгоизма. Сердце Элиссы будто царапнуло льдинкой. Все его поведение — сплошной эгоизм. Для него это лишь способ удовлетворить свои потребности, в то время как она вся так и тает в его руках…

Руки Алекса ласкали Элиссу, вызывая безумные приступы желания. Но страстный стон застрял у нее в горле, и оттуда вырвался лишь жалкий одинокий всхлип.

Казалось, Алексу передалось ее смятение, и он взглянул на нее. Его глаза сверкали, молили, и Элисса потеряла дар речи.

— Что-то не так? — хрипло прошептал он. — Я причиняю тебе боль?

Вопрос попал в самую точку. Алекс причинял ей боль многими изощренными способами. Совсем не так, как он думал. Не физически. Нет, он никогда не сможет причинить ей физическую боль, Элисса чувствовала это сердцем. Дело совсем в другом. Он похитил ее мечту, и Элисса не знала, сможет ли когда-нибудь избавиться от боли потери.

С большим усилием она высвободила руки и уперлась ему в грудь.

— Уходи, — моляще прошептала она, почти не слыша собственного голоса.

Алекс удивленно посмотрел на нее:

— Что…

— Уйди, Алекс! — закричала она.

Он откатился, чтобы позволить ей встать. Элисса уперлась руками в снег и резко оттолкнулась. Поднявшись, она почувствовала, что у нее кружится голова.

— Соблазнив меня, ты не завладеешь моей гостиницей, как рассчитываешь, — угрожающе проговорила она, от всей души желая, чтобы ситуация была иной. Чтобы он не был ее врагом. И самое главное, чтобы ничего не желал от нее, кроме ее любви.

Алекс вздрогнул, словно его ударили по лицу.

— Если ты рассчитывала на то, чтобы превратить меня в жаждущего сумасшедшего, — мои поздравления.

Резко повернувшись, Элисса побрела к гостинице, прокладывая тропинку в снегу.

Громкое проклятие Алекса было последним, что она слышала, скрываясь в лесу.

Казалось, прошла вечность, пока он смог пошевелиться. Наконец он сел на снегу. Какого черта!.. На этой женщине должен быть знак «Опасно для здоровья мужчин».

С глубоким глухим стоном Алекс поднялся, поискал взглядом санки и вытащил их из снега. Чертова кукла.

Алекс направился к лесной тропинке, но уже через несколько шагов остановился. Опустив санки на снег, он уселся на них. Уставившись в пространство, он совсем не замечал крупных падающих снежинок, оставляющих холодные поцелуи на его щеках, шее, заползающих за воротник.

Он попал в беду.

Он желал эту женщину. С такой силой он не желал ни одной с тех пор, как…

Алекс обхватил голову руками. Он вдохнул морозный воздух, пытаясь прояснить мысли. Такие экскурсы в пережитое были совсем не в его стиле.

Черт бы побрал Элиссу! Черт бы побрал ее шелковистые рыжие волосы и изумрудные глаза. Черт бы побрал волшебный аромат, сводящий его с ума, даже если он находился в нескольких метрах от нее.

И черт бы побрал ее поцелуй…

Воспоминания пронзили Алекса, и он застонал от физической боли. Даже хорошо, что он прибирает к рукам ее гостиницу. Если она не будет ненавидеть его до глубины души, кто знает, что между ними может произойти. Он даже может полюбить ее. И тогда, наверное, поймет, как страсть его родителей заставила их забыть обо всем на свете, и прежде всего о своем сыне.

— Будь ты проклята, Элисса Гордения Кросби… — зарычал он, но внезапно замолчал. Это не ее вина. Элисса шипела на него с самой первой встречи. Все, что так беспокоило его, было всецело его собственным достижением. Это он хотел, чтобы она поцеловала его, и умело ее спровоцировал. Грустно покачав головой, Алекс осознал значение поговорки «Будь осторожен со своими желаниями, а то они могут осуществиться».

Он получил то, чего желал, и теперь погрузился в невероятную скорбь. Алекс отказывался употреблять слово «любовь», но именно оно выражало все его чувства.

Вот уж чего он никак не хотел, так это влюбляться.

— Ненавидь меня, Элисса, — пробормотал он. — Мне необходимо, чтобы ты ненавидела меня.

Канун Нового года складывался для Элиссы не совсем удачно. Джек пригласил всех поужинать в одном из его ресторанов, «Гэллагер-бистро». Конечно, вовсе не приглашение на ужин так расстроило ее. Элисса любила вкусную еду и веселую компанию. Просто Алекс тоже был в числе приглашенных.

«Гэллагер-бистро» оказалось весьма уютным заведением. Различные перегородки из кирпича, камня или дерева были сооружены таким образом, что каждый столик стоял как бы в своей маленькой комнатке. Над каждым столиком — свое освещение, причем разное: над одним сверкала хрустальная люстра, в то время как над другими висело неотесанное дерево или кованый металл.

Хотя ресторан и располагал отдельным залом для частных празднеств, Джек не захотел отделять их компанию от всеобщего новогоднего веселья. Они рас положились в уютной нише, оформленной в колониальном стиле, с видом на заснеженную лужайку позади ресторана. Рождественские огоньки сверкали вдали, освещая покрытые лесом склоны близлежащих гор. Заснеженные ели казались какими-то сказочными духами под темно-синим безлунным небом.