Филлис Хаусман - Встречас судьбой

Лорелея могла бы вступить в серьезные отношения с мужчиной только в том случае, если бы он смог ее поддержать во время учебы, поддержать морально — денег у нее хватит. Нужно, чтобы кто-то подбадривал, находился рядом. Чтобы этот человек думал о ней, а не был целиком поглощен своими планами и амбициями.

Когда Лорелея подняла голову, Дэниел стоял рядом, терпеливо ожидая ответа. Она вдруг вспомнила чудесные часы, проведенные с ним накануне.

— Дэн, пожалуйста, поверь, мне не за что на тебя сердиться, — сказала она наконец. — Это ты имеешь право сердиться на меня за то, что я втянула тебя в этот фарс вчера ночью. Хотела вам обоим отомстить.

— Лори, это все пустяки, я уже об этом забыл. Но мне казалось, что наша вчерашняя встреча привела к чему-то более серьезному…

— Слушай, Дэн! Вчера вечером ты на несколько часов перенес меня в удивительный, фантастический мир. Но сегодня я поняла, что шутка, которую я с тобой сыграла, по существу, имела к тебе и Шрайберу мало отношения. Я хотела сквитаться со своим бывшим мужем, за рану, которую он нанес. Из-за Говарда я мстила другим.

Слезы навернулись ей на глаза. Дэниел стоял, понимая, какую она испытывает боль. Ему хотелось приласкать ее, но он не смел, пока она не подаст знака. Наконец Дэниел прошептал:

— Мне жаль, что этот негодяй причинил тебе такую боль, Лори, и что я невольно усилил ее.

Он с трудом оторвал взгляд от лица Лорелеи и стал осматриваться, сразу поняв, как велики повреждения в оранжерее. Ко всем трудностям и горю, которые ей пришлось пережить в последние полгода, добавилось еще и это! Дэниел мысленно поклялся помочь ей чем только сможет, начав хотя бы с того, чтобы помочь с уборкой. Отыскав еще одну метлу и отдав Лорелее шутливый салют, он включился в работу.

Лорелея молча приняла его помощь, разговаривать ей не хотелось. В течение часа они приводили оранжерею в порядок. Наконец весь мусор был ссыпан в мешки, которые Дэниел погрузил на тележку.

— Мне надо ехать, Лори, — сказал Дэн, когда они вышли из жаркого помещения на прохладный ночной воздух.

— Ты простудишься, — запротестовала Лорелея, — ты же весь промок. Зайди ко мне и прими душ. О Боже, ты испортил костюм! — воскликнула она, только сейчас заметив, в чем он.

— Это неважно, Лори… — начал Дэниел.

— Нет, важно. Твой костюм, наверное, стоит состояния. Я отутюжу брюки и пропущу рубашку через стиральную машину, пока ты моешься. И сделаю тебе сандвич — пока рубашка сохнет, ты перекусишь.

— Спасибо, дорогая, с благодарностью принимаю. И к списку ваших семейных добродетелей добавлю твою доброту и сноровку, — сказал Дэниел, поднимаясь за ней в квартиру.

Лорелея усадила его в кухне, достала полотенца и дедушкин старый халат. Но Дэниел не хотел мыться первым.

— Ты тоже устала и вся промокла, Лори, — сказал он. — Давай лучше сделаем так: ты пойдешь в душ первой, а я переоденусь в халат и сам постираю рубашку. А пока я моюсь, ты приготовишь нам поесть и погладишь брюки.

Лорелея слишком устала, чтобы с ним спорить.

— Машина за этой дверью, порошок на полке, сыпать надо немного, а воду залить до нижней отметки.

— Я знаю, как пользоваться машиной, мне приходилось это делать не раз, — сказал он улыбаясь.

— Рада слышать, — пробормотала она.

В комнате Лорелея скинула мокрые, пропахшие потом джинсы и рубашку, потом вошла в ванную и с наслаждением встала под душ. Горячая вода помогла ей расслабиться и успокоиться. Завязав голову полотенцем, Лорелея вернулась в кухню.

Дэниел сидел за столом в старом халате и что-то рисовал в ее блокноте.

— Теперь твоя очередь, иди мойся, а я приготовлю что-нибудь поесть. Что это ты рисуешь? — спросила она, без контактных линз не имея возможности разглядеть рисунок.

— Да так, ничего особенного, — ответил Дэниел, но забрал блокнот с собой в ванную, вместе с полотенцами.

Лорелее это показалось странным. Достав из холодильника мясо и сыр, она быстро приготовила сэндвичи, потом отутюжила брюки Дэниела. Закончив все дела, Лорелея почувствовала странное беспокойство, ей не сиделось на месте. Она смела крошки со стола, потом оглядела комнату — все было в порядке. Сложила аккуратной стопкой деловые бумаги на столике перед диваном. Диван был старый, дедушкин. Она часто на нем засыпала, когда устраивалась смотреть позднюю передачу по телевизору.

Впервые Лорелея разглядывала обстановку квартиры как бы чужими глазами, со стороны, и поняла, что это по-прежнему дедушкин дом, своего она внесла очень мало. Но ей не хотелось ничего менять. Всю свою выдумку и энергию она потратила, когда обставляла квартиру, где они жили с Говардом. И все бросила, когда они разошлись. Взяла лишь несколько экзотических растений в горшках, которые, сама вырастила.

Интересно, что подумает Дэниел об этой тяжелой мебели, об этой по существу мужской атмосфере? Ведь у него такой хороший вкус.

Покачав головой, Лорелея прогнала праздные мысли. Шум воды в ванной был слышен по-прежнему, и Лорелея решила пока расчесать влажные волосы. Вдруг ее пронзила острая боль в правом предплечье. Несколько лет назад она перетрудила руку, пересадив десятки карликовых деревьев в один день.

Лорелея попыталась вспомнить советы хирурга: лечь на спину, закрыть глаза, расслабиться. Попытаться мысленно увидеть каждый мускул, снять напряжение, «отпустить» мышцы. Постепенно боль стала проходить.

Из ванной все так же доносился шум воды, и под него она крепко заснула.

Лорелее снилось, что кто-то расчесывает ее волосы, медленно и ласково. Сильные нежные пальцы разбирали прядь за прядью, потом проводили щеткой.

Это было очень приятно, Лорелея замурлыкала от удовольствия и устроилась поудобней. Но когда нежные губы и теплый влажный язык коснулись мочки уха и шеи, глаза ее широко раскрылись.

Она осознала, что это отнюдь не сон, она лежит в объятиях Дэниела, зарывшись лицом в халат. Лорелея попыталась вскочить и вскрикнула от боли в плече.

— Тише, тише, Лори, не двигайся, ты еще больше запутаешь волосы, — ласково сказал Дэниел.

— Что ты здесь делаешь? — недовольно спросила она.

— Расчесываю твои волосы, — спокойно ответил он.

— Я вижу, что расчесываешь, но почему? Кто тебя просил?

— Никто не просил, но ты вертелась во сне, и мокрые волосы спутались бы безнадежно, если бы не я. Подожди минутку, я уже почти все сделал.

Лорелея не могла двинуться, волосы были в его руках, одну ногу он положил поверх нее и прижимал ее тело к дивану. Она не сомневалась, что если будет протестовать, то только ухудшит положение. И чем дольше он разбирал и расчесывал ее волосы, тем меньше ей хотелось протестовать. Его руки действовали так уверенно и нежно!