Люсилла Эндрюс - Красавица в Эдинбурге

— О чем это вы?

— Вы уже догадались, став свидетелем того, как я промыла мозги Мэгги, что я не безвредная медсестра-студентка. Заодно я секретный агент Англии в вашей Национальной шотландской партии. — Я включила в список все, начиная от почты и заканчивая прогнозом Арчи и маленьким Джейми. — Брату Мэгги всего два года, но какая у него потрясающая лексика! В следующий раз, когда будете ловить пыль, возьмите у него урок по улучшению английского. Боюсь, он повторяет свое «…проклятый англичанин!» слишком часто. Но дайте мне время. Я провожу с этим ребенком работу. Когда закончу и ему будет столько же лет, сколько вам, если какая-нибудь сбившаяся с пути истинного английская девушка попытается провести его, заявив, что воспользовалась его телефоном, чтобы сделать звонок, выдуманный ею с целью избавления от него, так как она хотела попробовать взломать замок, — он это проглотит! А если по какой-то странной причине он однажды оказал ей любезность и у него разорвана помолвка, он может даже приписать ей такие поразительные чувства, как признательность и сострадание! Представьте себе подобную доверчивость… простите… вы же не в состоянии это сделать с вашим неразвитым воображением. — Я остановилась, чтобы перевести дыхание. — В мои привычки не входит спорить с хозяином дома в его стенах, но, судя по последним замечаниям, я бы не сказала, что у вас плохо развито воображение. Я бы сказала, что оно у вас в прекрасной форме. Вы, наверное, скромничаете, доктор! Никогда не думали стать писателем? А следовало бы.

Он стоял, прислонившись к закрытой двери, с таким видом, словно я говорила, используя только слова из четырех букв лексикона Мэгги. Ему пришлось откашляться, прежде чем он смог произнести:

— Если во всей этой чепухе есть хоть крупица правды…

— Правды? От девушки, которую вы заклеймили как изобретательную маленькую шлюшку, вышедшую на охоту? Выкиньте подобную мысль из головы!

Чарльз побелел.

— Я отказываюсь позволять вам вкладывать такие выражения в мои уста или при мне употреблять их в отношении себя!

— Вы отказываетесь? Рассчитываете, что я буду слушать и повиноваться? — Я подошла к нему. — Будьте добры, откройте дверь, пожалуйста. Вашему самомнению требуется больше свободного пространства, а мне нужен свежий воздух.

Он не сдвинулся с места.

— Вы действительно случайно забыли ключи?

— Мне снять бюстгальтер, чтобы доказать, что в моих чашечках размера 36В нет ничего, кроме частей моего собственного тела?

Чарльз резко отстранился и открыл дверь. Я выскользнула в холл, но отпереть замок входной двери сама не смогла. Это сделал он.

— Надо нам серьезным образом во всем разобраться. Я отвезу вас в главный офис.

— Спасибо, нет! Быть вышвырнутой из квартиры мужчиной вполне достаточно на сегодня для удовлетворения моих мазохистских потребностей. — Я прошмыгнула у него под рукой и преодолела уже половину первого пролета вниз, прежде чем закончила говорить и увидела Басси, заглядывающего в отверстие для писем, которое находилось в двери моей квартиры.

С ним была Мелани и двое молодых людей. Они слонялись вокруг. Я спустилась на площадку. Чарльз шел прямо за мной.

Мелани переглянулась с Басси, откинула назад свои длинные волосы и, не сказав ни слова, удалилась вместе с двумя другими мальчиками.

Чарльз и я заговорили одновременно. Он сказал:

— Добрый вечер, мистер Херст.

Я спросила:

— Могу я переночевать у тебя, Басси? Я забыла ключ, а остальные уехали домой. Или, возможно, ты видел Пита?

— Да. Я хотел попросить тебя приютить Мелли. Вы обе можете переночевать у меня. В таком тумане я всю ночь потрачу, увозя ее домой, а мне надо вернуться к товарищам. — Басси говорил так, словно мы с ним были наедине. — Ты снова оставила этот проклятый ключ в квартире? Какая же ты дуреха! Пошли!

— Задержитесь на секунду, мисс Херст. — Чарльз встал между Басси и мной. Выражение лица у него было скучающим, как у искушенного взрослого, который внезапно попал на молодежную вечеринку. — Я все еще думаю, что нам следует во всем разобраться. Если, к моему прискорбию, я вас неправильно понял…

— Так и есть, — оборвала я его лаконичным ответом. — Но говорить мне не хочется. Я устала. С меня достаточно.

— Мне жаль, но в таком случае я, естественно, могу только просить прощения, если огорчил вас.

— Я не собираюсь переживать. Это не имеет значения.

— Боюсь, не могу с вами согласиться, мисс Херст.

Я пожала плечами и посмотрела на Басси.

Басси был примерно на пять дюймов выше Чарльза, но из-за того, что он ужасно сутулился и был таким худым, даже с бородой он производил впечатление долговязого школьника, который вырос быстрее, чем набрал нужную мышечную массу. На самом деле по силе он не уступал профессиональному боксеру. Брат был ярым сторонником идеи ненасилия, но поддерживал себя в хорошей форме. Даже когда он очень сильно распалялся, не заходил дальше угрозы ударить противника своим плакатом «Занимайтесь любовью, а не войной». Поэтому на демонстрациях Басси всегда занимал место рядом с хулиганами. Когда он начинал действовать, его тактика сохранения мира очень напоминала тактику Мэгги.

Басси словно распрямился внутри своей помятой красной куртки.

— Очевидно, моя сестра не желает продолжать данный разговор, сэр! Вы окажете мне любезность, сэр, — его напыщенная манера речи соответствовала манерам Чарльза, — если изволите на этом остановиться. Потому что иначе я, черт возьми, скорее всего, спущу вас с лестницы… сэр!

— Возможно, а не скорее всего, мистер Херст. Но я вас понял. Доброй ночи вам обоим. — Чарльз спокойно поднялся по лестнице.

Как только мы услышали, что его дверь захлопнулась, Басси торопливо указал большим пальцем вниз.

— Холоден, как руководство к бастующим, — заметил брат, пока мы спускались. — Негодяи выключили отопление.

Сандра, ее ухажер и другая пара стояли на третьей площадке. Сандра была розовая.

— Что произошло наверху, Аликс?

Басси ответил за меня:

— Настоящая склока! Жаль, ты пропустила, Сандра. Простите, мы не можем задерживаться. Моя цыпочка побежала вперед с ребятами. — Он потащил меня в холл, где снял свою спортивную куртку. На нем было четыре свитера. — Надевай.

— Спасибо. Мой дождевик остался в его квартире.

— Он знает, что может сделать с ним! Давай выйдем. Мне не нравится здешний запах.

Туман окружил уличные фонари оранжевыми нимбами, а медленно едущие машины издавали звук, походивший на рвущийся шелк. Высокие здания казались зловещими, толкающими друг друга призраками, а тротуары были словно политы маслом. Мы бы шли с такой же скоростью и в ясный сухой вечер.