Разрушь меня - Слава Соло
Продвигаюсь на носочках, очень осторожно, чтобы не задеть весь тот хлам, который мы поднимали сюда, чтобы потом решить, что с ним делать. Сейчас всё это играет со мной злую шутку. Освещаемая только зловещей луной, комната превратилась для меня подобие пути с препятствиями. Кухня, где сидит папа с «партнерами», находится прямо подо мной. А значит, любой шум и скрип может привлечь к себе внимание.
Бесконечно долгие мгновения, кажущиеся мне вечностью, я продвигаюсь на оледеневших пальцах к спасительному углу, задрав повыше ночнушку.
Наплевав на слой пыли, я сажусь к самой дальней стене за стопки старых книг, сложенный прямо на полу, и обхватываю колени руками.
Холодно очень. Понимаю, что это должно быть нервное, потому что лето стоит жаркое, сплю я, даже скидывая с себя простыню, служащую одеялом.
Спина затекает практически сразу от неудобной позы и жесткого пола, но я маниакально боюсь шевелиться.
Мужские голоса всё ещё доносятся снизу. То, что они не кричат, почему-то пугает меня ещё сильнее.
В какой-то момент начинаю изучать окна, размышляя над отходным путям, но второй этаж находится слишком высоко, риски переломать себе ноги слишком серьезные.
В какой-то из своих фантазий о чудесном спасении, я вспоминаю о Матвее. Но что бы он сделал? На самом деле, он просто мальчик. Замечательны, добрый, смелый. Мальчик. Поэтому я понимаю, что впутать его в это было бы не самой разумной идеей. Голову-то он в пекло может и засунул бы, вот только потерять её тоже мог.
Мучительные мысли и тревога за отца, вызывают «долгожданный» приступ слез. Я реву и не могу остановиться. Как там говорится? Страшнее всего неизвестность. И сейчас я с этим согласна, потому что совершенно не представляю даже примерно о чем они там могут говорить.
Ведь папа говорил, что проблемы у него мелкие, несерьезные.
Только сейчас до меня доходит, что он просто не хотел нас волновать. А может быть только меня. Была ли мама посвящена в истинной положение дел, я не знаю.
За окном начинает заниматься рассвет, а голоса все не смолкают.
В какой-то момент я просто перестаю различать свои фантазии и явь. На гране сна и реальности, мне кажется, что кто-то заходит ко мне в комнату, смотрит как я сплю, а я пытаюсь притвориться мертвой, чтобы человек, чьего лица я не вижу, из-за того, что боюсь открыть глаза и вдохнуть, не обратил на меня внимания и ушел.
**
Просыпаюсь я уже в своей кровати, заботливо перенесенная сюда кем-то из моего «убежища». Первые секунды пробуждения я надеюсь, что всё произошедшее вчера было всего лишь ночным кошмаром, но моя ночнушка, хранящая на себе пыльные следы от сидения на грязном полу, прямо намекает на то, что это надежда несбыточна.
Набрасываю на себя халат в цветочек и осторожно спускаюсь по холодным ступеням на первый этаж.
Мама с папой сидят за кухонным столом и о чем-то негромко переговариваются.
– Проснулась, дочь! – преувеличенно-радостно произносит мама. – Я специально для тебя сырники приготовила! – она тут же начинает возиться, доставая тарелку и накладывая в нее завтрак.
С самого детства я просто не переношу творог, но мама продолжает упорно готовить блюда из него, вроде как для меня. Обычно я напоминаю ей о своей непереносимости, и она делает вид, что слышит это впервые, но сейчас меня заботит не это.
Сажусь на стул, покрытые подушкой и внимательно смотрю на папу:
– Как ты?
Он поднимает на меня глаза и слабо улыбается:
– Как ты, Лиза? В этом вопрос. Прости, что тебе пришлось пережить всё это.
– Да я-то в общем-то ничего особо и не переживала, – озорно улыбаюсь, – весь мой стресс свелся к ночевке в чулане.
Мой непринуждённый тон немного приободряет папу, он сразу расслабляет плечи, и даже морщинки на лице разглаживаются.
Папа всегда был для меня мужчиной с большой буквы. Так как он оберегал нас с мамой, не каждый мужчина заботиться так о своей семье. И именно поэтому я понимала, что он должно быть чувствовал сейчас, когда подверг свою семью опасности. Ни к чему ему знать о моих страхах и переживаниях. Кто-кто, а он бы точно сделал все, чтобы оградить меня от этого.
– Кто были эти люди? – тихо спрашиваю я.
– Это папины партнеры… – начинает было мама, но отец её перебивает.
– Не надо, Кать, Лиза имеет право знать правду, – смотрит на меня пристально, – хотя бы то, что ей необходимо.
Из долгого «взрослого» разговора, в котором, честно признаться, я не поняла половины терминов, которые использовал отец, я поняла, что он взял займ не у тех людей. Очень большую сумму, от упоминания которой я едва не присвистнула. Хотя, папа занимался диллерством автомобилей, у него было своё представительство, отсюда и космические суммы.
Деньги были «черными», но процент меньше тех, что предлагали банки, потому отец и пошел на сделку вместе со своим партнером, дядей Костей, человеком, вхожим в наш дом. Более того, мы часто ездили отдыхать семьями. Как оказалось, их дружба не прошла испытания большими деньгами, и дядя Костя просто растратил часть взятых в долг средств.
Папа надеялся, что увеличенный оборот за счет вложенных денег, поможет ему быстро погасить долг, вот только благодаря «другу», этого не произошло.
Их бизнес приносил доход, но не такой, чтобы ежемесячно вносить оплату погашения данного кредита. Именно тогда отец испугался и перевез нас сюда, в Ласточкино. Он надеялся поправить дела удаленно, вот только «братки» нашли нас быстрее, чем он рассчитывал.
– Что мы теперь будем делать? – тихо спрашиваю я, когда папа заканчивает свою речь.
– Я разберусь, – с мягким нажимом на первое слово, отвечает отец, – я нас в это втянул, мне и разбираться. Не переживай, – он проводит рукой по моим волосам, – разного в жизни повидал, и не из такого выбирались, – ободряющая улыбка.
Мне очень хочется верить, что так оно и будет. Смотря в зеленые глаза папы, такие же, как и у меня самой, я понимаю, что он сдержит своё слово.
– Надо подумать, куда отправить на это время Лизу, – поджав губы, изрекает мама. Вижу по её лицу, что ей совсем не нравится то, что папа решил посвятить меня в положение дел.
– В смысле «отправить»? – голос предательски дрожит.
– Пока тебе лучше пожить… не в этом доме, – папа похлопывает меня по плечу, – мы с мамой подумаем, где ты сможешь пожить пока, плюс ты и сама говорила, что Ласточкино тебе не совсем
