Бьюла Астор - Греховные утехи

— Спи спокойно, моя милая, — сказал Алекс, и это прозвучало почти нежно.

Кэти смежила веки и скорее почувствовала, чем услышала, как Алекс скинул с себя полотенце ‑ единственное, что прикрывало его стройное загорелое тело. Чуть прогнулся матрас, зашуршала простыня, и свет погас.

Наступила тишина. Кэти лежала очень тихо, затаившись как мышка, но спать не могла: рядом лежал обнаженный мужчина, и каждое его движение усиливало в Кэти напряженное ожидание.

Ощущая блаженную легкость во всем теле, Кэтрин слегка потянулась и тут же почувствовала, как ее окутало тепло мужчины. Окончательно проснувшись, женщина встретила взгляд черных глаз, обрамленных густыми ресницами. Эти блестящие глаза словно гипнотизировали ее. Кровь быстрее заструилась по жилам, сердце застучало сильнее, казалось, готовое выскочить из груди. Начала кружиться голова, дыхания не хватало, и Кэти катастрофически теряла способность разумно мыслить.

Кончик указательного пальца Алекса ласково очертил линию ее пухлой нижней губы.

— Открой ротик, я хочу насладиться тобой, — хрипло прозвучал голос мужа.

Завороженная горящим взглядом, Кэти повиновалась как во сне, и, приглушенно застонав, с силой долго сдерживаемого желания муж крепко прижал к себе хрупкое тело, обхватил руками бедра и спину, требовательно и жадно впился в рот с поистине первобытной страстью.

Сладкая, мучительная боль разлилась внизу живота молодой женщины. Кончик языка Алекса скользнул между губ, с готовностью раскрывшихся навстречу, и задвигался внутри, неимоверно возбуждая, заставляя ее извиваться и беспомощно метаться под тяжестью сильного тела.

Властными руками Алекс спустил с ее плеч узкие бретельки ночной сорочки и обнажил нежные груди. Сильные пальцы умело и страстно обхватили напрягшиеся холмики, гладили и мучили бутоны сосков, пока они не заострились и не затвердели. Вся трепеща, Кэтрин инстинктивно выгнулась навстречу мужу. Руки запутались в густых черных волосах.

Когда Алекс оторвался от ее горячих губ, он стал дразнить Кэти, проводя языком по ложбинке между грудей, едва касаясь пальцами ставших очень чувствительными розовых бутонов. Женщина напряглась в ожидании, и, когда он наконец прижался губами к нежной плоти, у Кэти вырвался протяжный стон. Она уже не могла владеть собой, подхваченная вихрем ощущений, одновременно сладостных и мучительных.

Отравленная, порабощенная страстью, Кэти затерялась в пучине острого, болезненного наслаждения. С негромким рычанием Алекс снова жадно захватил ее рот и одной рукой прижал к себе, другая рука перебирала кудрявые волоски между ее бедер, не торопясь подбираясь к нежной, шелковистой плоти. Каждое движение опытных рук усиливало лихорадочный, безумный ответ на его ласки.

Кэти всхлипывала и задыхалась от этой сладостной пытки. Бедра сами по себе поднимались и опускались; разум в этом не участвовал‑все затмила всепоглощающая, невыносимая боль желания. Кэтрин застонала от нетерпения. Тогда, приподняв ее ягодицы, мощным толчком муж проник в нее. Откинув голову, Алекс издал громкий стон бесстыдного наслаждения, и его возбужденная, торжествующая плоть снова вонзилась в ожидавшую ее податливую глубину.

Кэтрин ощутила, как напряглось ее тело, приспосабливаясь к безжалостному вторжению, все еще болезненно реагируя на непривычные ощущения; но вот он задвигался внутри нее, порождая ненасытную жажду, сжигавшую ее всю без остатка. Кэтрин бессознательно впилась ногтями в гладкую мускулистую спину, дыхание со всхлипом вырывалось из ее горла при каждом новом толчке. Постепенно Кэти перестала сознавать все, кроме острого, почти непереносимого наслаждения. А когда наконец пришло освобождение, экстаз длился несколько бесконечно долгих мгновений… Потом Кэтрин мягко спустилась с небес на землю, и ее охватила блаженная, расслабляющая усталость.

— Говорят, земной рай наступает для тех, у кого есть терпение ждать, — бархатным баритоном вымолвил Алекс, крепко и нежно прижимая жену к разгоряченному, слегка влажному телу. — Но… терпение никогда не входило в число моих достоинств.

Опустошенная, обессилевшая, Кэти плохо соображала и провалилась в глубокий сон. Проснувшись, она увидела шторы широко раздвинутыми, на столике рядом с кроватью давно остывший завтрак. Кэти поискала глазами мужа и почувствовала себя страшно одинокой.

Было уже около полудня. Поднимаясь с постели, она вспомнила, что произошло на рассвете. Скомканная ночная сорочка валялась на ковре как улика. Кэтрин в ужасе посмотрела на это свидетельство ее нового унижения. Краска стыда залила щеки, а из груди вырвался мучительный, прерывистый вздох.

Серрано намеренно разбудил ее и овладел, не дав сообразить, что же она делает! Кэти долго стояла под душем, но не смогла вытравить из сознания того, как муж обладал ею.

Она попыталась быть честной перед собой. За что его, собственно, винить? Почему она обманывает себя, перекладывая на Алекса ответственность за то, что происходит? Правда заключалась в том, что каждый раз, когда он дотрагивается до нее, по всему телу пробегает огонь, она горела как на костре, теряла самообладание, и это вряд ли являлось тайной для Алекса. Без малейшего усилия муж научил ее желать… его самого.

Отрицать это бесполезно. Пожалуй, Кэти никогда не переставала желать своего мужа. И в эти долгие пять лет она цеплялась за смехотворную обязанность покупать ему носки ‑ единственную личную услугу, составляла дурацкие букеты, заполняла все вазы в его доме и медленно, но верно превращалась из неуклюжего подростка в одну из элегантнейших женщин Лондона. Столь слепая любовь к мужчине могла вызвать лишь сострадание.

А это действительно любовь? Кэти не хотела признавать ее, боролась с этой любовью и привлекла к своей борьбе Джери, бессознательно пытаясь обрести свободу, которой жаждало уязвленное самолюбие. С тех пор ничто не изменилось. Алекс не любит ее и никогда не любил. Он просто связан с ней в силу обстоятельств. А секс… Что ж, с его стороны секс ‑ это просто физиологическая потребность. В Серрано очень сильно мужское начало, и не стоит искать какие‑то душевные порывы.

Но тем не менее Серрано не отпустит ее, пока не найдется это дурацкое свидетельство. Впервые Кэти охватило желание узнать, какое свидетельство — о браке? О рождении? Или просто финансовый документ? Подумав, девушка решила, что два первых предположения можно исключить. Алекс говорил, что он оберегает семью, а не самого себя. Выходит, кто‑то из членов его семьи совершил преступление? Интересно какое? Растрату, мошенничество?

Облачившись в голубое платье, подчеркивавшее все достоинства соблазнительной фигуры, Кэтрин вышла на террасу, с которой открывался великолепный вид на море и живописные скалы. Будь Кэти в другом настроении, она обязательно пришла бы в восторг от эффектного зрелища, а затем исследовала бы весь огромный дом. Сейчас же ее единственным стремлением стало найти Алекса. Впрочем, ее муж стоял неподалеку, тоже на террасе, — смуглый, высокий, стройный, в сшитых на заказ кремовых брюках и черной рубашке с открытым воротом. Услышав шаги жены, муж повернул темноволосую голову.