Властелин ее желаний - Ребекка Уинтерз
— Бедная женщина. Я глубоко ей сочувствую. — Фауста подняла лицо. — Я переживаю и за тебя. Мне бы так хотелось облегчить твою боль.
— Мне достаточно того, что мы сейчас вместе. Ты мне очень нужна. Я с нетерпением жду возможности вернуться в больницу. Мы сможем видеться чаще, хоть каждый день, при условии, что ты уже будешь свободна в пять, вместе будем проводить выходные. Как только ты расскажешь обо мне своим родителям, о том, кем я оказался, то, вероятно, они сочтут меня чуть более подходящим кандидатом на твою руку и сердце.
Нико думал, что это заставит Фаусту просиять улыбкой, но она все еще выглядела расстроенной.
— Не против, если мы вернемся в отель?
— Я сказал что-то не то? Я вовсе не хотел тебя обидеть.
Она не смотрела ему в глаза.
— Все в порядке, просто я хочу продолжить этот разговор один на один, без лишних ушей. Вероятно, кто-то узнал ее.
— Хочешь десерт?
— Нет, я сыта. Заказывай, если хочешь сам.
— Остаться с тобой наедине — вот чего я действительно хочу. — Нико вздохнул, расплатился, и они уехали.
Когда припарковались возле отеля, он перешел в наступление:
— Почему ты так расстроилась, когда я упомянул твоих родителей?
— Я бы не хотела говорить об этом сейчас.
— Фауста, между нами никогда не было никаких секретов.
Она подняла лицо, и он увидел, что в ее глазах стоят слезы.
— Всю свою жизнь я мечтала быть обыкновенным человеком, который может жить свободно: заводить друзей и самостоятельно принимать решения без оглядки на протокол и не думать о том, что скажут родители. Я уже говорила, как меня тревожит наличие разницы между классами.
— Я понимаю, что ты чувствуешь, — прошептал он.
— Ты хотя бы представляешь себе, как мне странно и неприятно слышать от тебя, не от кого-то другого, а от тебя, то, что теперь, когда оказалось, что твое происхождение благородное, ты больше понравишься моим родителям? Я очень злюсь, когда думаю о том, что Анджело внушал тебе это в детстве. Никто не должен считать себя недостойным внимания другого человека.
— Фауста. — Он привлек ее к себе и поцеловал.
— Ужин был прекрасный, правда, извини, что я так расстроилась. Нико, меня расстраивают многие вещи. Мне бы хотелось, чтобы отношения твоих родителей были романтичными и счастливыми. По всей видимости, их влекло друг к другу с сокрушительной силой, и они не смогли устоять перед искушением. Как печально, что им суждено было расстаться, что отец не наблюдал, как ты растешь.
Обессилев, она уткнулась ему в шею и разрыдалась.
— Думаю, ему было еще тяжелее оставаться на троне и править. — Нико гладил ее по спине. — Теперь я даже рад, что узнал обо всем только теперь.
Она подняла к нему заплаканное лицо:
— Какое счастье, что ты оказался в безопасности. Если бы твои родители узнали, каким прекрасным человеком ты вырос, то гордились бы тобой. Хотя… Может быть, они это знают.
— Милая… — Нико крепко обнял девушку.
Фауста провела рукой по его волосам.
— Разве не удивительно, что после всех поисков, которые ты вел и продолжал бы, именно Бэзил разыскал тебя и поделился информацией, которую не мог знать никто другой. Он знает что-то о родственниках твоей матери? У тебя могут быть дяди и тети, которые расскажут тебе о ней больше.
Он глубоко вздохнул.
— У нас не было времени обсудить это. Бэзил и премьер-министр пытались за пять дней пересказать мне всю историю моей родной страны.
— Представляю… А как же родственники по линии отца?
— К сожалению, все они погибли, за исключением кузена, о котором я уже говорил.
— Я, наверное, свожу тебя с ума всеми своими вопросами, да?
— Мне нравится в тебе все, особенно твоя неутомимость. Иначе я бы не примчался сюда сломя голову, как только приземлился. Давай поднимемся в твой номер. У нас впереди целая ночь, завтра придется возвращаться в Домодоссолу.
— Я бы согласилась, если бы за нами не следила охрана. Когда я остаюсь с тобой наедине, то теряю самообладание. Поэтому лучше побудем здесь.
Она попыталась отодвинуться, но Нико и не думал отпускать ее от себя.
— Разве ты не понимаешь, как сильно я тебя хочу? Ты даже не представляешь, как сильно я по тебе тосковал.
— Уверена, что твой отец говорил твоей матери что-то подобное, пока добивался ее. Смотри, чем это обернулось для обоих. Их жизнь пошла вкривь и вкось. Мы не можем позволить себе такое безрассудное поведение.
— Я ничего не понимаю…
— Ты все прекрасно понимаешь. Впереди целый месяц, может произойти что угодно. Я уверена, что королева тебя одобрит, потому что, как бы то ни было, она любила твоего отца. Она захочет, чтобы ты вернулся. Ты получишь поддержку парламента, тебе передались все те качества, которыми обладал покойный король.
— Ты веришь в это больше меня.
— Нико, пожалуйста, выслушай меня, это риск для твоей репутации. Представь, как поведут себя Бэзил и премьер-министр, если в газетах напишут о том, что принцесса Россиано из Домодоссолы стала любовницей простолюдина, который оказался некоронованным королем, еще даже не занявшим престол! Все будут опасаться возможной беременности. Если ты не можешь представить, то я могу. «Яблоко от яблони, у них это в роду»… Пресса взорвется потоком грязных статей и растопчет твою репутацию.
— Не говори так. — Они обнялись. — Ты прекрасно знаешь, как сильно я тебя люблю.
— Ничего я не знаю. — Она плакала. — До сих пор ты молчал, потому что не хотел признаваться в чувствах принцессе. Анджело хорошо прочистил тебе мозги. Ты всегда чувствовал себя недостойным меня. Но теперь, когда ты узнал о своем благородном происхождении и в твоих глазах мы стали равными, ты внезапно заговорил о чувствах?
— Фауста. — Он попытался остановить ее, поцеловать, но она уклонилась.
— Ты даже не представляешь, как важно было услышать от тебя, что ты любишь меня, тогда, когда мы ужинали у тебя дома! Я бы сделала для тебя все, что угодно, но ты испугался. Наши отношения уже не будут такими, как раньше.
— Любимая, не говори так.
— Нико, правда в том, что у нас никогда не было будущего, ты сам так решил. Тогда, в квартире, ты сказал мне, что хочешь идти по жизни один, пока не найдешь себя, не сможешь остепениться, пока не обретешь свою семью. Но на самом деле ты не знал, к чему приведет наш роман. Когда я услышала это, я всерьез думала,
