Кейт Хьюит - Розы для Молли
— Джейкоб… — Он ждал, и она заставила себя продолжить: — Почему ты такой… такой отчужденный? Прошлой ночью…
— Прошлой ночи не должно было быть, — холодно перебил ее Джейкоб.
Молли почувствовала, как вся кровь отхлынула от ее лица. Конечно, этого следовало ожидать. И все-таки ей стало больно.
— Почему? — прошептала она.
— Молли… — начал он тихо.
— Джейкоб, прошлая ночь была, я знаю. А это… — Молли имела в виду возникшее между ними напряжение, и он понял ее.
— Ты ничего не понимаешь, — перебил он ее.
— Это был только сон, — возразила Молли. Инстинкт подсказывал ей, что именно сон все изменил. Разрушил. Но будь она проклята, если допустит это. — Всего лишь ночной кошмар. Почему ты не доверяешь мне? — (Он не отвечал. Только смотрел на нее пустыми глазами, и его лицо походило на маску.) — Джейкоб, что тебе приснилось? Это случилось, когда ты был ребенком? Из-за чего ты бежал? — Молли казалось, что она бредет в темноте.
— Столько всякого разного, — ответил он насмешливо, и Молли содрогнулась от его циничного тона. — У меня было несчастливое детство. Психотерапевту нашлось бы занятие.
— Я не психотерапевт…
— Похоже, ты пытаешься стать им.
— Нет! — в отчаянии воскликнула Молли. — Я пытаюсь объяснить тебе, что мы можем это побороть. Вместе…
— Перестань, Молли. — Джейкоб резко захлопнул крышку ноутбука и поднялся. Теперь он стоял к ней спиной. — Забудь этот сон. Все забудь.
— Я не могу. — Горло сжалось так, что молодая женщина едва могла говорить. — А ты сможешь?
Больше она не сказала ничего, поскольку боялась, что расплачется и начнет умолять его.
— Я должен. — Джейкоб говорил спокойно и, как ей показалось, немного грустно. Она увидела, как его голова наклонилась и плечи опустились, но он тут же выпрямился. Как поступал всю жизнь. Беря на себя всю тяжесть. Всю вину.
— Нет, — отрезала Молли. — Не должен.
Он покачал головой:
— Есть вещи, которых ты не понимаешь.
— Перестань этим прикрываться и расскажи мне.
Джейкоб покачал головой, и Молли услышала вздох, похожий на всхлип. Она посмотрела на него и ужаснулась. Его лицо было отрешенным, печальным и в то же время решительным.
— Я не хочу ничего рассказывать. Если я сделаю это, ты проклянешь меня, а я этого не перенесу.
У Молли сжалось сердце. Слеза задрожала на ресницах и медленно покатилась по щеке.
— И ты не хочешь рискнуть? Ради… нас?
— Нет никаких «нас».
— Но могли бы быть.
Теперь она умоляла. И плакала.
— Нет, Молли, — произнес Джейкоб очень грустно. — Мне очень жаль, но «нас» нет и никогда не будет. Это невозможно. — Он горько вздохнул. — Порой я хочу, чтобы это случилось. Хочу быть другим. Но я знаю себя, знаю, на что я способен, что скрыто внутри меня. Это не для такой женщины, как ты.
— Что это означает? — спросила Молли. Она была в отчаянии.
— Это означает, что ты добрый, замечательный, умеющий любить человек и заслуживаешь кого-то получше меня.
— Звучит как извинение.
— Хотел бы я, чтобы это было так. Было бы легче. — Джейкоб провел рукой по лицу. Он выглядел усталым, одиноким, потерянным. Молли захотелось обнять его, прижать к себе. Словно ощутив ее желание, Джейкоб закончил: — Ты не можешь всех спасать, Молли.
— Я не пытаюсь спасать тебя.
— Пытаешься. Ты не осознаешь это, но я вижу по твоим глазам. Ты думаешь, что у тебя хватит сил помочь мне. Излечить меня. Но это не так. И, поверь, я этого не стою.
— Нет, стоишь.
Он покачал головой:
— Если бы ты знала… Но это не важно. Знаю я. Знаю, что у нас не может быть будущего. Прости за сегодняшнюю ночь. Я надеялся, что смогу держать себя в руках. Но не смог, — добавил Джейкоб с дрожью в голосе. — Я проиграл. Предал тебя.
— Ты не проиграл. Ты победил. Это была самая прекрасная ночь в моей жизни.
— Была, — подчеркнул Джейкоб и улыбнулся так печально, что у Молли заныло сердце. Она едва могла дышать. Это была не просто боль. Почти агония. Джейкоб подошел к ней и вытер слезинку, которая катилась по ее щеке.
— Это было прекрасно, — сказал он и отвернулся, все еще мрачно улыбаясь. — Я распоряжусь, чтобы шофер подал машину.
И Джейкоб ушел.
Глава 8
Молли бродила по выставке как сомнамбула. Пузырьки поднимались вверх, один за другим, и исчезали. Когда исчезнут все, не останется ничего.
Она с трудом воспринимала то, что только вчера распаляло ее воображение. Повсюду гнездились воспоминания. Молли шла по залу, и ей казалось, что Джейкоб тут, рядом. Вот он улыбается, слушает поток ее идей, комментирует, делает замечания…
Сколько боли поместилось в таком коротком промежутке времени!
Когда наконец наступил вечер, она испытала облегчение, хотя это означало встречу с Джейкобом, которой Молли желала и страшилась одновременно.
Она заметила его, когда он осторожно тронул ее за плечо. Молли стояла у японского сада камней и вспоминала его слова: «В жизни все несовершенно. Чтобы обрести покой или счастье, надо принять несовершенство мира и несовершенство нас самих».
Теперь она понимала, что он имел в виду. Джейкоб не только не мог примириться с собственными несовершенствами. Он не прощал себя.
Но что именно он не может себе простить? Удар, который нанес отцу? Но он защищался. Или было что-то еще, чего Молли страшилась. Неужели это действительно все изменит, как утверждает Джейкоб?
— Ты хорошо провела день? — спросил он.
Он смеется?
— Не очень, — ответила она довольно сухо.
Джейкоб кивнул:
— Машина ждет у дверей.
На сей раз это был не маленький красный автомобиль с откидным верхом, а огромный лимузин. И за рулем сидел шофер.
Молли ехидно улыбнулась, скользнув на роскошное сиденье:
— Что случилось с красной машиной?
Джейкоб пожал плечами:
— Останется тут. В пути мне придется поработать.
Он достал из портфеля бумаги. Молли отвернулась к окну и порадовалась, что они едут не в открытом автомобиле. Пошел дождь.
Когда лимузин свернул с шоссе, и Молли увидела указатель Вольфстоуна, она, набравшись храбрости, спросила:
— Что же дальше?
Джейкоб напрягся. Он посмотрел на нее вроде бы спокойно, но она заметила, как в уголках его глаз промелькнула печаль.
— Что же дальше? — медленно повторил он. — Думаю, тебе надо кое-что доделать в парке.
— Еще недели две, и все будет кончено. В том, что касается меня. — Молли сделала ударение на этих словах. Джейкоб ничего не ответил, и она поинтересовалась: — Значит, мы будем жить две недели так, будто ничего не случилось?
