Кейт Хьюит - Розы для Молли
Джейкоб ударил кулаком по кнопке, и двери лифта раздвинулись. Едва они закрылись, он притянул Молли к себе и стал целовать с жадностью, которая потрясла ее до глубины души.
Все сомнения и страхи развеялись, когда Молли погрузила пальцы в его волосы и прижала к себе его тело, стремясь получить Джейкоба целиком. Он расстегнул молнию ее платья, и платье скользнуло на пол. Молли оттолкнула Джейкоба, рванула его рубашку и услышала, как пуговицы стучат о стенки лифта, падают вниз.
Когда дверцы вновь раздвинулись, Джейкоб подхватил женщину на руки и понес в номер.
Он осторожно опустил ее на кровать и потянулся к оставшимся пуговицам своей рубашки.
Расширившимися глазами Молли наблюдала за тем, как Джейкоб раздевается. Он был красив. Его мускулы играли при каждом движении, волосы растрепались, дыхание стало прерывистым, а глаза…
В этих черных, как уголь, глазах было столько боли, что Молли захотелось плакать.
Ее сердце сжалось.
Она не могла говорить, не могла дышать и только протягивала к Джейкобу руки в немой мольбе.
И он пришел к ней.
Джейкоб набросился на нее с голодной страстью, которой Молли никак не ожидала. И она ощутила себя красивой, сексуальной, боже праведный, даже любимой!
Он зарылся лицом в изгиб ее шеи, а его руки ласкали ее тело, живот, нежную кожу внутренней стороны бедер. Молли задохнулась. Она так долго ждала этой ласки!
— Молли… — Ее имя прозвучало как мольба, и она ответила на эту мольбу:
— Да.
Он не должен сомневаться. Она уверена, совершенно уверена, и хочет того же от него. Молли обхватила ладонями голову Джейкоба и поцеловала его, словно приложила целебный бальзам, чтобы боль исчезла из глаз любимого, из его сердца.
И Джейкоб принял ее участие. Напряжение покинуло его тело. Он подарил Молли поцелуй, медленный и нежный, дающий усладу. Он ласкал ее грудь, и Молли стонала от наслаждения. Его губы спустились ниже, и она кожей почувствовала его улыбку. Джейкоб целовал каждую клеточку ее тела, впитывал ее вкус, наслаждался ею.
А потом он оказался на ней, и Молли обрадовалась ощущению его тяжести, напряглась в нетерпеливом ожидании и удивленно вздрогнула, когда он вдруг коснулся губами ее опущенных век.
— Джейкоб?
— Посмотри на меня, — сказал он и вошел в нее — так неожиданно, что на глазах Молли выступили слезы.
Джейкоб приподнялся и взглянул на нее. В его глазах еще была темнота, на лбу — морщины. Он стер слезинки с ее глаз, и она прошептала:
— Все в порядке.
Не просто в порядке. Чудесно. Молли ощущала себя счастливой. Когда ее тело содрогнулось, достигнув пика, Джейкоб еще раз взглянул на нее с такой прочувствованной торжественностью, что она решила, что теперь знает все. Джейкоб ощутил то же самое. Какие бы тайны ни лежали между ними, они узнали друг друга.
А потом мысли куда-то исчезли, и Молли вскрикнула от острого наслаждения.
Джейкоб снова спрятал лицо в изгибе ее шеи, но через минуту откатился, прикрыв глаза рукой.
Что случилось?
Молли лежала обнаженная. Джейкоб лежал рядом и молчал. Она слышала только его прерывистое дыхание. Молли придвинулась ближе, осторожно положила руку на его живот. Она вздрогнула от обиды, когда он попытался оттолкнуть ее. И вдруг, к ее удивлению, Джейкоб успокоился. После минутного колебания он накрыл ее руку своей. Так они и лежали, молча, пока Молли не заснула.
* * *Джейкоб слушал, как дыхание Молли становится спокойным и ровным. Она засыпала. Краем глаза он видел огонек ее волос на подушке, мягкий изгиб щеки. Она удовлетворенно вздохнула, и у него все сжалось внутри.
Что он натворил!
Джейкоб прерывисто вздохнул и провел пальцами по влажным от пота волосам. Его телу было хорошо. Прежде оно не испытывало такого удовлетворения. Но совесть кричала и металась в огне раскаяния. Он опять сделал то, что поклялся больше никогда не делать, — причинил боль. Сделал больно Молли. То есть сделает, когда предаст ее. Когда она обнаружит, каков он на самом деле.
Джейкоб осторожно повернулся на бок, так, чтобы смотреть на нее.
Она лежала, свернувшись клубочком, и улыбалась во сне.
Молли выглядела такой невинной. Красивой. Хорошей.
Как посмел он соблазнить ее?
Осторожно, чтобы не разбудить женщину, Джейкоб выскользнул из постели, надел трусы и вышел в гостиную.
Он стоял посреди комнаты и прислушивался к далекому шуму города и беспокойному биению своего сердца.
Жгучее чувство вины наполняло его душу, просачивалось во все щели. Он закрыл глаза.
Если бы он ей рассказал…
Что было бы, если бы он поведал ей правду о той ночи, о страхах, которые шевелятся у него в душе? О том, насколько он похож на своего отца?
Этот вопрос Джейкоб никогда себе не задавал. Не решался. Слишком жутко, слишком опасно рассказать кому-нибудь о царящем внутри его мраке. И вдруг среди обуревавших его эмоций — раскаяния, страха, вины — он ощутил едва заметное присутствие чего-то давно забытого.
Надежды.
Что будет, если он расскажет Молли все, как есть? Даст себе, точнее, им шанс? Шанс на что? На что он способен? Что у него осталось? Что он может дать?
Ответа у него не было. Пока. Собственно, ответа не будет, если он не объяснится с Молли.
Джейкоб ходил по гостиной туда-сюда, его сердце судорожно билось, руки дрожали от беспокойства, тревоги, неуверенности. И в то же время его согревал слабенький огонек надежды.
Он сможет это сделать. В конце концов, что он теряет?
Он уже давно все потерял.
Тем не менее желание поделиться самым сокровенным с человеком, который стал ему дорог, пугало Джейкоба. Ужасало. Гораздо проще, безопаснее остаться там, где он есть.
В одиночестве.
Джейкоб неимоверно устал от одиночества. Он был один почти двадцать лет, неуемный трудоголик, бродяга. Он заводил знакомства и связи, но у него не было друзей. Не было любви.
Он не верил, что можно что-то изменить. Пойти на риск.
Но Молли…
С ней он был готов рискнуть. Потому что не мог больше так жить.
Он хотел Молли.
Джейкоб глубоко вздохнул. Он принял решение и, успокоившись, вернулся в постель.
Молли во сне прильнула к нему, и мужчине показалось, что это очень естественно, правильно — обнять ее, прижать к себе ее теплое тело.
Джейкоб закрыл глаза и заснул.
Кошмар настиг его. Так бывало всегда. Только сегодня он был еще страшнее.
Кошмар явился, пылая злобой. Сквозь занавес багрового тумана Джейкоб вновь увидел все: Аннабеллу, Уильяма, младших братьев. Сестренка лежала, прижав колени к груди, лицо ее было в крови. Она не двигалась, не кричала, а младшие братья молили: «Папа, не надо, папа!»
