Скарлет Уилсон - Приключение англичанки в Нью-Йорке
Он открывал ей свою душу. Откуда он получил такой урок? Кэрри коснулась его щеки свободной рукой. Щека кололась. У Дэна не было времени побриться, но эта шершавая небритость… Ей было приятно.
– И вам хочется меня избегать? – спросила она.
Ох уж эти темные карие глаза! Они затягивают ее. Слава богу, что она сидит, потому что ноги у нее ватные.
Она чувствовала связь с ним и ни на секунду не сомневалась в том, что он скажет. Эта связь – настоящая, чего она давно не чувствовала.
Он улыбнулся ей. У него потрясающая улыбка. Дразнящая. От такой улыбки внутри все дрожит.
– Ни на одно мгновение не хочу, – прошептал он, наклонился к ней и коснулся губами ее губ.
Это – самый нежный на свете поцелуй. Она держит на руках Авраама, а то она могла бы скинуть халат и прыгнуть ему на колени.
Дэн смотрел на ее губы… и поцелуй из нежного сделался крепким, а язык пролез между ее губ.
Тепло охватило все тело Кэрри, согревая не только замерзшие ноги, но и другие места. Она зажмурилась.
Все ее мысли крутились вокруг Дэна. Стоило ему поцеловать ее, как она больше ни о чем уже не думала, в мозгу – ни одной другой мысли.
Но, словно почувствовав, куда это может завести, Дэн отстранился.
Сердце у Кэрри упало, но когда она открыла глаза, то увидела улыбающееся лицо Дэна.
– Так как, Кэрри Маккензи? Будете моим партнером в деле? Мы с Авраамом можем на вас рассчитывать?
Кэрри с прищуром смотрела на него. Как же он хорош. Его просьба помочь, его поцелуй… Этот парень способен обаять кого угодно.
Кэрри подняла бровь:
– Вы так стараетесь из-за шоколадного торта?
Он улыбнулся:
– Определенно ради этого.
– Ну, в таком случае мы квиты, потому что я делаю это из-за морковного торта… и оладий. – Ей нравилось, что они так легко переходят к флирту.
Дэн встал с дивана и протянул руки к Аврааму.
– Разве вы не хотите, чтобы я приняла от вас дежурство?
– О нет. – Он решительно покачал головой и забрал Авраама. Потом опустил глаза и уставился на ее голые ноги с накрашенными ногтями. – Я вот чего хочу: наденьте на себя что-нибудь, а то вы меня очень отвлекаете.
Она встала, специально распахнув полы халата, чтобы подразнить его.
– А мы не хотим отвлекаться, правда? – игриво заметила она, направляясь к двери.
Он покраснел. Такого парня, как Дэн, нелегко смутить. Но ему так это идет. Должно быть, женщины вешались ему на шею… особенно когда он в форме полицейского.
Неужели она вогнала его в краску? И для этого потребовалось всего-то несколько вызывающих слов и мелькание голой кожи. Щеки у Кэрри тоже покраснели.
Она начала ощущать прилив сил, проблески новой жизни. Жизни, которая не сыпется между пальцев, как песок на пляже.
Она повернула ручку двери.
– Кэрри?
Дэн стоял с Авраамом на руках. Ну абсолютно семейный человек. Такого человека она рисовала в своих мечтах о той жизни, которую хотела для себя.
– Скорей возвращайтесь.
Кэрри попыталась придумать остроумную фразу, но в голову ничего подходящего не приходило, поэтому она стрелой взлетела по лестнице. В голове – безумный круговорот. А все оттого, что Дэниел Купер сводит ее с ума.
Глава 8
Большую часть ночи Дэн провел на ногах: пришлось укачивать плачущего ребенка. И теперь он был готов рухнуть на пол.
Но стоило появиться Кэрри, ясноглазой после ночного сна, с распущенными волосами, как он мгновенно взбодрился. Было что-то такое в ее каштановых волосах, голубых глазах и чистой блестящей коже, от чего он медленно, но верно терял голову.
А теперь еще он узнал, почему с ней творилось такое. Не во всех подробностях, конечно. Сейчас есть объяснение печали в ее глазах, той панике, которую он замечал, внезапной резкости, неуверенности в себе.
Но почему Кэрри не видит в себе того, что видит он? На редкость заботливую и умелую женщину, по-настоящему сочувствующую беспомощному маленькому существу. Интуиция ведь подсказывала ему, что она хороший человек, а не похитительница детей или психически неуравновешенная.
Кэрри Маккензи оказалась самой что ни на есть смелой женщиной. Только его бабушка была такой. Она в первую очередь думала о чужом ребенке, хотя, при взгляде на нее, было ясно, что она о чем-то сильно переживает. Сколько людей из тех, кого он знал, сделали бы то же самое? Тридцать часов она живет в неимоверном напряжении и сорвалась всего-то пару раз.
Он правильно поступил, отправив ее выспаться. Это, судя по ее виду, придало ей сил. Дэн был рад, что она доверилась ему.
А сейчас он боролся с искушением своими объятиями заглушить ее сердечную боль. Он чувствовал, что ей нелегко далась откровенность, и торопить события не следует, поэтому он ограничился легким пожатием руки.
Что будет дальше?
Она решила остаться и помогать ему. Конечно, останься он один, кое-как справился бы. Но если рядом будет кто-то еще, это совсем другое дело.
А поцелуй? Готова ли Кэрри продолжать в том же духе?
Находиться с ней в замкнутом пространстве… Тут есть от чего сойти с ума. И особенно после того, как он вкусил сладость ее губ. Неудивительно, что он жаждал большего.
Кэрри не походила ни на одну из женщин, которых он знал.
Девушки в Нью-Йорке не отличались стеснительностью. О таком понятии, как сдержанность, здесь давно забыли.
Он привык к тому, что женщины на него вешаются, рассчитывая на жаркий секс или на длительную связь. Ничего не поделаешь – такие нынче нравы.
Но Дэна не привлекал подобный образ жизни. Бабушка воспитала его в духе семейных ценностей. А вот для его матери семья была пустым звуком. И Дэн жестоко от этого пострадал.
Бабушка залечила его раны, боролась за него, и имя матери больше не упоминалось в их доме. Тем не менее мать снилась ему по ночам не один год – она буквально преследовала его.
Кэрри Маккензи… Она постепенно завоевывает его сердце.
Конечно, у них на многое разные взгляды. Но разве это означает, что им нет смысла общаться? Правда, у него есть собственные трудности, да и ситуация с Авраамом еще не разрешилась и подняла в душе целую бурю чувств, которые, как ему казалось, он давно похоронил.
В животе забурчало, и как раз в этот момент вернулась Кэрри в розовой кофточке и джинсах, с заколотыми наверх волосами. Она засмеялась:
– Проголодались?
Он кивнул, глядя на банку с лимонным конфитюром, которую она прижимала к груди.
– Я даже не стану возражать против тостов с конфитюром. Вы так долго морили меня голодом, что я готов на все. – Он положил Авраама в колыбель.
Кэрри сунула в тостер последние ломтики хлеба.
– Я уступлю вам только в одном – сварю вам кофе вместо чая. Но и то лишь потому, что у вас была трудная ночь. Может, днем испеку лепешки, и уж тогда от чая вам не отвертеться.