Триш Мори - Подарок богов

— Значит, ты все это время любила меня?..

Она неторопливо кивнула, крепко сжимая губы, слезы снова наполнили ее глаза.

Все, что хотелось сделать Рафику, — так это зарычать от собственнического чувства, завыть на луну.

Потому что Сера всегда ему принадлежала. Он знал об этом. Она стала его женщиной с той минуты, как они увидели друг друга.

И сегодня ночью он возьмет то, что принадлежит ему по праву, — то, в чем ему так давно отказали.

Глава 10

Рафик прикоснулся двумя пальцами к ее губам, сглаживая их напряженность, взял ее за подбородок и приподнял его выше. Он подумал, что Сера боится. Ее карие глаза были наполнены трепетом, дыхание стало прерывистым.

И в том, что Сера боялась, вне сомнения, был виноват и он, потому что всякий раз, когда она старалась объясниться, привести доводы, он в яростном ослеплении отвергал каждый ее аргумент. Из-за него она умчалась в пустыню. Именно из-за его слов она рисковала жизнью.

— Извини, — сказал он, и ее страх сменился смущением, когда Рафик, проведя руками по ее изящным плечам, запустил пальцы в ее густые черные волосы. — Я не слушал тебя вчера, когда ты старалась объяснить. Я даже не попробовал понять. И поэтому ты решила, что должна убежать от меня. Именно я подверг тебя опасности. Есть ли шанс, что ты простишь меня?

Сера неуверенно моргнула, ее щеки покраснели.

— Я могла бы, — робко произнесла она и умолкла, чтобы перевести дыхание, — если ты... Ты по-прежнему хочешь... поцеловать меня?

Рафик улыбнулся и посмотрел на ее полные и соблазнительные губы. Его влекло к ней с тех пор, как они встретились в коридоре у апартаментов его матери.

— Тебе известно, что я хочу тебя, — прошептал он в нескольких миллиметрах от ее губ.

На этот раз Сера широко раскрыла глаза, и в них отразился совсем не страх.

— Известно.

— И ты меня хочешь.

Пауза. Моргание. Неуверенное признание:

— Это... правда.

— Потому что, как я сказал прежде, в следующий раз, когда я тебя поцелую, я не остановлюсь.

Она затаила дыхание:

— Я знаю. Я боюсь, Рафик. Боюсь, что не сумею...

Кровь забурлила в его жилах, он подхватил ее на руки и поцеловал в губы.

И на этот раз поцелуй не был ни безжалостным, ни мстительным. Это было восхитительное действо, дарящее взаимное удовольствие. Они заново открывали друг друга и обменивались желаниями десяти долгих лет.

— Пойдем, — сказал он, — сегодня ночью тебе нечего бояться.

И, внезапно почувствовав неуверенность, Сера запаниковала:

— Рафик, я должна кое-что сказать...

Но слова ему были не нужны.

— Тсс, — прошептал он, локтем открывая полог палатки. — Хватит разговоров.

Рафик положил ее на кровать, мягкую и удобную, с множеством атласных подушек и парчовым пологом. У кровати стояла лампа, освещающая все вокруг приглушенным светом и отбрасывающая тени по комнате, отчего блеск его сапфировых глаз становился все насыщеннее.

Стоя над ней, он казался массивным, высоким и невероятно красивым. Взглянув в его глаза, Сера затаила дыхание, почувствовав нестерпимое желание. Казалось нереальным, что после произошедшего между ними, спустя все эти годы тоски и боли от разлуки, наконец наступил этот день.

У них всего одна ночь. Сера знала, что долго это не продлится.

— Красавица, — хрипло проговорил Рафик, и ее почти свел с ума не его тон, а его затуманенный желанием взгляд, когда он с упоением рассматривал ее, и его стиснутые зубы, и шея. Казалось, он едва сдерживается, чтобы не броситься на нее.

Время потеряло всякий смысл. Сера призналась самой себе, что любит Рафика. И теперь она не испытывает стыда, а только ощущает бегущий по телу жгучий трепет.

Рафик натянуто улыбнулся, словно ему нравилось наблюдать, как Сера реагирует на него, потом спустил с плеч халат и небрежно отбросил его в сторону.

Все мысли улетучились из ее головы, в горле пересохло.

Рафик был невероятно красив.

Когда-то она знала его, ездила вместе с ним верхом, плавала. Он был спортивным, мускулистым и загорелым, но прежде он был юным, еще подростком. А сейчас...

Сейчас Рафик превратился в мужчину в расцвете лет. Его кожа была по-прежнему золотистой, какой она ее запомнила, но плечи стали шире, на груди появились темные кудрявые волоски, которые также виднелись в центре его торса и спускались ниже...

Сера сглотнула и вздрогнула, внезапно потеряв уверенность.

— Рафик, — начала она, задыхаясь, раздираемая волнением и восторгом, — я боюсь.

Он одарил ее улыбкой человека, привыкшего получать комплименты.

— Нечего бояться, — сказал он, опустив колено на кровать рядом с ней, и снял сандалии с ее ног, а затем так чувственно погладил ее ногу от кончиков пальцев до лодыжки, что Сера вскрикнула от наслаждения.

Наслаждение или желание? Она решила, что испытывает оба чувства, когда он погладил ее икру через ткань платья. Жар его пальцев согревал ее плоть, его голос казался бархатным:

— Я знаю, что прошло много времени, но это как катание на велосипеде. Научившись однажды, никогда не забудешь...

«Только если уже научилась...»

Следует ли ей признаться ему прямо сейчас? И вот его длинные пальцы коснулись ее бедра, его большой палец был рискованно близко к ее плоти. Ощущения, которые Рафик пробуждал в ней, острое желание, с которым она встречала его ласки, заставило Серу думать, что в конце концов она сумеет выдержать, ничего ему не говоря.

Они пристально смотрели друг другу в глаза, когда большим пальцем он коснулся ее напряженной груди, и Сера вскрикнула от непривычного и незнакомого ощущения, выгнув спину. Он опустился поверх нее:

— Видишь? Все равно что ездить на велосипеде.

Взглянув на него, она сморгнула и потеряла голову, совсем не понимая, зачем он говорит о велосипедах. Она знала лишь то, что губы Рафика снова приближаются к ее губам, и он вот-вот поцелует ее.

Прикосновение губ, касание носами, прикосновение щеки к щеке — как могут быть настолько приятны такие простые вещи? Сера постанывала и вздыхала от ощущений, которые сменялись одно за другим. Почему никто не сказал ей, что может быть так?

Все эти годы она запрещала себе желать и вспоминать темноволосого юношу, который заставил ее почувствовать себя женщиной, красивой и желанной. Женщиной, к которой он пообещал не прикасаться до брачной ночи, которой у них никогда не было...

Она забыла о своей неопытности, когда Рафик, словно снимая стыдливые завесы с ее души, страстно и жадно целовал ее грудь, живот, посасывал напряженные соски. Задыхаясь, она все-таки нашла применение своим бесполезным рукам. Протянув их, она прикоснулась к его груди и животу и почувствовала, как напрягся Рафик.