С первого взгляда (СИ) - Никандрова Татьяна Юрьевна
— Матвей, послушай, первая любовь только кажется последней, — Нонна Игоревна устало трет виски. — А на деле после нее будет еще много замечательных мгновений и яркий чувств. Я рада, что вам с Аней хорошо вместе и что она нашла в тебе опору. Но ей пора двигаться дальше, понимаешь? Новая семья — это ее счастливый билет в будущее без нужды и страха.
— Но она не хочет в семью! Она со мной остаться хочет! — повторяю, напрягая голосовые связки. — Вы не слышите, что ли?!
— Угомонись, Горелов. И сбавь тон, — осаждает строго. — Раз уж ты и впрямь так любишь свою Аню, то поступи по-мужски. Дай ей свободу. Не привязывай к себе. Ведь порой любовь — это умение отпускать.
Что за хрень? Нет, правда! Что за дичь она несет?!
Если любишь, отпусти? Да ну, бред. Полный. Тут с какой стороны ни подступись, по-любому фигня выходит.
Я люблю Аню и поэтому хочу быть с ней. Поэтому хочу держать ее за руку каждый гребаный день. Поэтому не хочу отпускать. Это же элементарно. Логично как дважды два. Так какого черта директриса пытается впихнуть мне какую-то ущербную псевдовозвышенную философию?
Я, мать вашу, не альтруист и не филантроп. Я эгоист и собственник! Аня нужна мне как воздух. Как волнам прибоя каменистые скалы. Как тактильная трость незрячему. Я зависим от нее. Я ею болею. Мне без нее не радоваться и не дышать.
Я без нее сдохну, как бы пафосно это ни звучало.
— Нонна Игоревна, ну прошу вас! Ну чего вы упираетесь? — не сдаюсь я. — Аня не хочет к этим Москвичам, она откажется! Вы ведь не можете ее силой заставить!
— Аня сама не знает, чего хочет! — рявкает директриса, теряя терпение. — А все из-за тебя! Ты ей мозги запудрил!
— Ничего я ей не пудрил! Не наговаривайте!
— Знаю я тебя, Горелов! Не первый год в директорском кресле сижу, все-все вижу, — она злобно щурит глаза.
— Вы о чем? — развожу руками.
— А то сам не догадываешься! — фыркает. — Позавчера с Оксаной Лукиной гулял, вчера с Настей Крыловой, а сегодня тебе Анечка приглянулась! Любовь у вас, видите ли!
— Ну так реально любовь!
— Завтра в детдом очередная красавица придет, и у тебя новая любовь начнется! А Ане из-за тебя, ловеласа малолетнего, от будущего отказываться?! Ну уж нет, увольте!
Не понимаю, при чем тут мои бывшие… С ними я так, дурачился, а с Аней все взаправду. Или до ее появления я в монахах должен был ходить?..
— Нонна Игоревна, вы не правы! Я вовсе не такой ветреный, каким вы меня представляете! Я Аню не брошу, я ради нее…
— Все, Горелов, брысь с глаз моих! — перебив, машет рукой директриса. — Устала я от тебя! Мне работать нужно!
— Ну выслушайте! Пожалуйста!
— Так выслушала же! Ты ничего нового не говоришь! — выдыхает раздраженно. — Я твою просьбу поняла, но мой ответ отрицательный. Все, иди отсюда! И подарочки свои забери. Мне они без надобности.
Она водружает очки на переносицу и демонстративно вперяется взглядом в бумаги. Разговор окончен. Время визита вышло. Я проиграл.
Шумно выдыхаю. Потрясенно провожу пятерней по волосам, пытаясь примириться с неизбежностью. Сгребаю со стола пакет с подношениями и на ватных ногах плетусь прочь.
Мне хреново. Так хреново, что хочется выть. В горле стоит едкая першащая горечь, а в груди болезненно кровоточит впервые раненное сердце…
Глава 23. Аня
Сегодня на улице пасмурно. Дождь тонкими серебряными стрелами пронзает воздух и оседает на асфальте, оставляя на нем мокрые графитовые следы. Небо хмурится. Тяжелые свинцовые тучи медленно плывут по горизонту, навевая тоску и уныние.
Мне грустно. Оттого, что Нонна Игоревна всерьез намерена отдать меня приемным родителям. Оттого, что у Мота который день нет настроения. Оттого, что мы по-прежнему не знаем, что предпринять и как избежать разлуки.
По словам директрисы, люди, заинтересованные в моем удочерении, приедут через несколько дней. Они хотят пообщаться со мной лично, но я вообще не представляю, как пройдет эта встреча.
Что мне им сказать? Как донести мысль, что я совершенно не хочу покидать интернат и Матвея? Их порыв, безусловно, благороден, но, может, мне удастся уговорить их забрать в семью какую-нибудь другую девочку? Нину, например. Она не раз упоминала, что мечтает попасть в семью, но за все десять лет жизни в детдоме ей ни разу не выпал такой шанс.
Тяжело вздохнув, слезаю с подоконника и выхожу в коридор, чтобы отыскать Мота. В последнее время он вечно где-то пропадает, а я все острее чувствую потребность в нем. Мне очень хочется обнять его, уткнуться носом в его грудь и глубоко втянуть родной аромат табака и жвачки. Это всегда успокаивает. Прямо как классическая музыка или шум леса.
Сворачиваю за угол и неожиданно натыкаюсь на удивительное зрелище: Ниночка стоит у питьевого фонтанчика и мило болтает с Настей Крыловой, бывшей девушкой Матвея. Вокруг них — многочисленные Настины подружки, которых Нина раньше в шутку величала свитой.
В своих рассказах Лисицына всегда пренебрежительно отзывалась о Крыловой и ее окружении. Называла ее задавакой. Говорила, что у Насти раздутое самомнение и что из-за крупных зубов и высокого роста она похожа на лошадь. А сейчас вот стоит и как ни в чем не бывало общается со всей этой компашкой. Улыбается, хихикает и после каждой реплики Крыловой воодушевленно кивает.
Поймите правильно, я не имею никаких претензий к Насте. Лично мне она ничего плохого не делала. Конечно, пару-тройку раз я ловила на себе ее косые неприязненные взгляды, но, учитывая то, что я стала девушкой Мота сразу после нее, было бы странно ожидать от Крыловой какой-то другой реакции. Естественно, я ей не нравлюсь. Но при этом открыто свою антипатию она не проявляет.
А вот Нина, напротив, частенько поносила Настю за глаза. И поэтому мне очень странно видеть их вместе. Что вдруг произошло? Когда неприязнь и пренебрежение успели смениться дружбой?
Пока меня никто не заметил, я спешно отступаю назад и напрягаю слух. Их голоса доносятся до меня еле-еле, но все же, если прислушаться, можно разобрать некоторые слова:
— Ты молодец, что пришла, — одобрительно произносит Настя.
— Я подумала, так будет правильно, — отзывается Ниночка.
— Ну еще бы. Хочешь пойти с нами на… — последнее слово я не разбираю, но предполагаю, что это какое-нибудь место или мероприятие.
— Конечно! — в голосе Лисицыной звучит воодушевление.
— Ладно, тогда встретимся у центрального в полдень.
— Хорошо.
Девочки прощаются и расходятся в разные стороны. Нина движется в мою, а Настя с подружками в противоположную.
Делаю еще несколько тихих шагов назад, а затем притворяюсь, будто просто шла. Будто не слышала этого странного разговора, и мы с подругой чисто случайно столкнулись в холле.
— О, привет, — выпаливаю я, когда Лисицына попадает в поле моего зрения.
— Привет, Ань, — Нина приближается, по-свойски подхватывает меня под руку, и мы вместе неторопливо устремляемся вдоль по коридору. — Как дела?
— Нормально, — отвечаю осторожно. — А у тебя?
Я с утроенным вниманием кошусь на ее лицо в поисках подвоха, но Ниночка выглядит как обычно. Такая же мечтательная, со слегка приоткрытым ртом и мягкой полуулыбкой на губах.
— Порядок, — отзывается невозмутимо. — А вот ты в последняя время какая-то грустная… Точно все хорошо?
Я еще не успела рассказать ей о своем несчастье. Ну, о том, что меня хотят удочерить и разлучить с Мотом. Подходящего момента как-то не нашлось. Хотя я искренне собиралась это сделать, ведь Нина моя подруга, а подруги обычно делятся сокровенным.
И этот ее вопрос о причинах моей внезапной грусти… Казалось бы, вот оно, лучшее время для признания. Но нет, меня будто что-то сдерживает. В груди вырос какой-то невидимый тормоз и встал поперек горла. С одной стороны, я хочу рассказать Нине о наболевшем, а с другой — совсем не хочу.
Вдруг она как-то неправильно все воспримет? Или использует эту информацию против меня?..
