Терри Грант - Горячий шоколад

— Ждала? А как же Джанрико?

— Джанрико требовалась моя поддержка, и мне было не трудно оказывать ее… Мы ведь были приятелями еще со школы, ты же знаешь. Но сходство интересов и умение поддержать друг друга, это еще не любовь. Да и по поводу сходства я тоже преувеличила… Джанрико никогда не понимал меня. Очень часто я ловила себя на мысли, что провожу дни и годы рядом с плохо знакомым, чужим мне человеком.

— Вот как? А этот Вителли, значит, всего за один день стал тебе родным? — недоверчиво поинтересовалась Виттория.

— Сначала я тоже думала, что мне это только кажется… Но когда он уехал из нашего города, я поняла, что никого роднее и ближе у меня здесь не осталось…

— Прекрасно. А я, стало быть, для тебя тоже плохо знакомая и чужая, — проворчала Виттория.

— Я вовсе не тебя имела в виду, — возразила Лаура.

— Да ладно, переживу, — отмахнулась Виттория. — Лучше скажи, что ты теперь собираешься делать? Ждать своего романтического героя у окна, на манер тоскующей принцессы из детской сказки? Нет, можно, конечно, стоять здесь сколько угодно, ты ведь никому не мешаешь… Но только этим все равно ничего не добьешься… Мы ведь, слава богу, живем в современном мире, где существуют самые разнообразные средства связи, так почему бы тебе не воспользоваться ими и не рассказать своему шоколаднику все то, что ты только что рассказала мне? Или можно поступить еще проще: взять и поехать к нему в Перуджу. Тем более что сотрудники мэрии этого города тебя буквально завалили приглашениями… Может, пора уже ими воспользоваться?

Лаура решительно покачала головой.

— Обычному автобусу не добраться до звездного статуса всемирно известного шоколатье, — с горькой иронией проговорила она. — Я смогу найти в Перудже только господина Вителли, а мне нужен Ренато… К тому же после недавнего скандала, который устроил мне по поводу того репортажа из Сполето его тесть, я и вовсе никогда не осмелюсь показаться в Перудже.

— Чепуха, — уверенно возразила Виттория. — Этот Вителли вовсе не показался мне таким уж «звездным», каким ты его здесь разрисовала… А видела бы ты его в самый первый раз, когда я одолжила ему ключи от твоей квартиры, — грустный, усталый, потрепанный жизнью турист, не более того. Ну а синьору Амадео просто стало обидно за свою дочь. Я могу его понять…

— Ну конечно, ты всех можешь понять, кроме меня.

— Не преувеличивай, пожалуйста. Тебя я тоже очень хорошо понимаю. Правда, не во всем. Например, твоего добровольного самоуничтожения, которым ты занимаешься вот уже на протяжении нескольких дней, я понять не могу. И даже не пытаюсь. Что толку сидеть здесь целыми днями, словно под домашним арестом? Кстати, мне сегодня звонил из Рима Джанрико, спрашивал о тебе, — как бы мимоходом заметила Виттория. — Я не уверена, но, по-моему, у него что-то не ладится на соревнованиях…

— Ему придется учиться справляться со своими неприятностями самостоятельно, — нетерпеливо проговорила Лаура. — И я прошу тебя больше не взывать к моей жалости.

— Я взывала вовсе не к жалости, а к пониманию и участию, — с легкой обидой откликнулась Виттория. — Впрочем, если эти чувства под влиянием знакомства с известным шоколатье уступили в твоей душе место оголтелому эгоизму, то попробую достучаться хотя бы до него. Тебе просто необходимо куда-нибудь уехать на время из Монтефалько. Когда любовные перипетии заводят в тупик, лучший выход из него — сменить обстановку. Говорят, помогает…

Виттория умолкла, внимательно наблюдая за выражением лица своей подруги, которое вдруг осветилось каким-то мимолетным отблеском, похожим на веселое озарение.

— Может, ты и права, — обернувшись наконец к ней, проговорила Лаура. — Я давно уже не навещала тетю Грациелу в Норче… Думаю, она на меня в обиде. Сегодня же ей позвоню.

— Это, кажется, родственница твоей мамы? — уточнила Виттория.

— Да, у которой мы с мамой жили до того, как переехали сюда, в Монтефалько. Этот город тогда мне очень понравился. А потом, после гибели мамы, стал и вовсе самым дорогим…

Виттория отвела взгляд, чтобы скрыть чувство неловкости от вызванных ее вопросом воспоминаний.

— А что, это очень даже неплохая идея, — поспешила она возвратить разговор к первоначальной теме. — Далекий городок, встреча с милой родственницей — это как раз то, чего тебе сейчас не хватает. Уверена, что по возвращении ты будешь знать наверняка, какое место в твоей жизни занимает Ренато Вителли и как сделать, чтобы это место занимал именно он, а не кто-то другой.

Ренато долгое время с тоскливой обреченностью разглядывал разбросанные по дивану наброски рецептов и эскизов. Затем взял в руки лежавший на подлокотнике рецепт, пробежал его внимательным взглядом и, скривив губы в саркастической усмешке, запустил в угол гостиной, как летающий диск. Листок легко вспорхнул в воздух и, сделав несколько замысловатых зигзагов, плавно опустился на верхушку стоявшей у окна пальмы.

— Браво, хороший бросок, — услышал он позади себя громкий голос Карло. — Один взмах — и плоды разума становятся уже плодами пальмового дерева, — продолжил он, направляясь к окну. — Всегда поражался твоим способностям превращать одно-единственное событие во множество его разновидностей… Ну-ка посмотрим, что сегодня нам преподнесли плоды твоего разума… — Карло снял с пальмы листок и, придирчиво изучив его содержание, небрежно помахал им в воздухе. — Да, плоды эти, прямо скажем, недозрелые… Хотя их количество явно преумножается! — Он сделал жест в сторону дивана.

— Лучше бы помог… вместо того, чтобы умничать, — недовольным тоном откликнулся Ренато.

— Но ведь ты же у нас занимаешься креативом, а я всего лишь приземленная персона, напрочь лишенная какой бы то ни было фантазии…

— Очень удобная позиция, — иронично заметил Ренато.

— И честная, — добавил Карло. — Ведь я не берусь за выполнение того, чего выполнить не в состоянии…

— Это что, намек на мою творческую нетрудоспособность?

— Временную, — подчеркнул Карло. — Всего лишь временную. Будем считать, что тебя свалила простуда. Такое ведь время от времени бывает со всеми… И обычно во время простуды больному выписывают какой-нибудь рецепт для выздоровления… Вот и я решил позаботиться о нем… — Он достал из кармана сложенный бумажный листок и протянул его Ренато.

— Что это? — даже не взглянув на него, поинтересовался Ренато. — Приговор к повешению за плохое исполнение служебных обязанностей?

— Лучше, — невозмутимо откликнулся Карло. — Это факс из Норчи. Тебе необходимо отправиться туда для обсуждения условий контракта с владелицей одного из предприятий, изготавливающих знаменитую в Италии ветчину.