Терри Грант - Горячий шоколад

— Господи, ну неужели, проведя с тобой целый день, он так и не понял, что ты за человек? — возмутилась Виттория. — Ведь ты просто неспособна даже на самую мелкую и безобидную авантюру, это же ясно.

— Видимо, это ясно лишь для тебя…

— Да, мама, я тоже очень рад, что выиграл этот конкурс. Спасибо, что поздравила. Ты всегда была неизменной и самой внимательной поклонницей моих шоколадных творений… Правда, на этот раз идея рецептуры принадлежит не мне, но мы еще успеем обсудить закулисные подробности… А пока расскажи, как вам отдыхается в Римини? Констанца не доставляет тебе больших хлопот? — Ренато, прижав плечом телефонную трубку к уху, пытался сделать на альбомном листе карандашный набросок какого-то запутанного узора, когда в кабинет, как всегда без стука, вошел Карло.

Встретив его появление досадливой гримасой, Ренато сделал ему знак присаживаться. Карло устроился в глубоком кресле наискосок от Ренато и стал с интересом прислушиваться к разговору.

— У меня все в порядке, мама, не волнуйся… Дела, проекты, переговоры, словом все как всегда… Приехать к вам? Нет, только не сейчас. Пока об отдыхе не может быть и речи… Да, несмотря на занятость, я все же успел побывать в Сполето, — с легким раздражением откликнулся он на очередную реплику. — Но я ездил туда по делу. Та девушка из телерепортажа… Это всего лишь менеджер одной из местных фирм… — сбивчиво объяснил он. — Я уделял ей внимания не больше, чем того требовало обсуждение некоторых деталей контракта, — скороговоркой выпалил Ренато. — Давай оставим эту девушку в покое и поговорим о вас с Констанцей. Напомни, какого числа вы возвращаетесь домой… Через десять дней? — Ренато в задумчивости постучал карандашом по незаконченному рисунку. — А к чему такая спешка? В Римини сейчас отличная погода, почему бы вам не задержаться там… ну, скажем, еще на месяц… Мама, не говори невесть что! Вы мне вовсе не в обузу. Просто я сейчас весь в делах, да еще этот бракоразводный процесс… Я не хочу, чтобы ты переживала по этому поводу. Будет лучше, если вы вернетесь к его завершению. Нет, Элеонора не будет против… Я улажу с ней этот вопрос. Мама, у меня действительно все в порядке. Сколько можно спрашивать? Нет, я абсолютно спокоен. Хорошо, я буду звонить тебе каждый день. Счастливого отдыха. Целую вас обеих.

Ренато отключил телефон и, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла.

— Ты и в самом деле собрался улаживать с Элеонорой какой-то вопрос, или мне это послышалось? — с любопытством поинтересовался Карло.

— Нет, тебе не послышалось, — глухим голосом ответил Ренато. — Можешь радоваться, галлюцинации тебя пока что не посещают…

— Уж не о финансовых ли претензиях твоей бывшей жены идет речь? — пропустив его колкость мимо ушей, уточнил Карло. — Надеюсь, ты поведал синьоре Леонелле о новых подробностях твоего бракоразводного процесса? В конце концов, она вправе знать, что ее единственного сына вынуждают расстаться с половиной имеющихся у него денежных средств в наказание за придуманную супружескую измену… Кстати, тебе бы следовало поделиться этой сенсационной новостью и со своей пассией из Монтефалько. Вдруг она даже не в курсе, что является твоей любовницей, а также и причиной твоего разорения? Ведь Элеонора обвинила тебя в длительной измене, о которой она поначалу якобы предпочла деликатно умолчать, и лишь после выхода этого сюжета на экраны… Думаю, эту удачную мысль ей подсказал несравненный синьор Фазини…

Ренато резко выпрямился в кресле, устремив на своего собеседника негодующий взгляд.

— Я не собираюсь обсуждать свои неприятности ни с Лаурой, ни с мамой, ни с тобой, ни с кем бы то ни было еще, — стараясь сдерживать бушующие в нем эмоции, проговорил он. — Так что можешь убираться отсюда вместе со своими добрыми советами ко всем чертям.

— У всех чертей сразу не получится побывать даже у Элеоноры, — невозмутимо откликнулся Карло. — А в общем, пожелание неплохое… Сразу видно, от чистого сердца. Кстати, в твоих любовных переживаниях наметился прогресс… Наконец-то я узнал, как зовут эту таинственную незнакомку. А то о ней в офисе судачат который день как о безымянной… Только и слышишь: «та белокурая из телевизора»… Теперь я знаю, что у нее есть имя. И какое… — Карло мечтательно прикрыл глаза.

— Оставь свои театральные замашки и говори, зачем пришел, — прервал его мечты Ренато.

— Кажется, чтобы напомнить тебе, как опасно включать в брачный контракт пункт о супружеской измене, в результате которой виновник рухнувшей семейной жизни выплачивает своей пострадавшей половинке энную сумму… — с наигранной сосредоточенностью проговорил Карло.

Ренато поднялся из-за стола, с шумом отодвинув кресло, и твердым, решительным шагом приблизился к нему.

— Послушай внимательно, что я тебе скажу, — наставительным тоном начал он. — Элеоноре никогда бы не получить этих денег, будь даже на ее стороне все лучшие адвокаты мира, если бы не Констанца… Да, у моей бывшей жены нет никаких доказательств моей измены, и она первая бросила меня из-за этого мерзавца Фазини… И я послал бы ее к дьяволу со всеми ее амбициозными претензиями и выдуманными обвинениями… Но я ни на минуту не забываю о своей дочери, которая после развода останется с нею. И которой по мере того, как она будет подрастать, начнут нашептывать лживые уверения в том, что ее отец не побоялся ни публичного скандала, ни долгой судебной тяжбы, стремясь лишить ее мать законно полагающихся ей денег. Я не хочу, чтобы Констанца считала меня алчным чудовищем, готовым на все ради приумножения собственного богатства.

— А по-моему, ты просто никак не можешь вырваться из плена воспоминаний о маняще-томном взгляде Элеоноры и ее знаменитой обворожительной улыбке, которыми так восхищались все твои коллеги мужского пола, — заметил Карло. — Хотя «девушка из телевизора», на мой взгляд, ничем не хуже Элеоноры, и с улыбкой у нее тоже все в порядке. И у нее тоже есть шанс пленить тебя… Если конечно она не будет с таким упорством прятаться в своем Монтефалько. Насколько я знаю, этой особе из мэрии отправили по почте уже несколько уведомлений о том, что ее ждет денежное вознаграждение за победу на конкурсе, но она так и не дала о себе знать.

— Возможно, это моя вина, — внезапно помрачневшим голосом объяснил Ренато. — Не могу сказать точно, кем я выглядел в тот день в ее глазах… Но теперь сам себе кажусь настоящим кретином… Я произнес тогда вовсе не те слова, которые она ожидала услышать…

Хотя я тоже не ожидал услышать, что мое имя значит для нее не больше, чем самая обычная реклама, которую она к тому же использует с целью обмана, подумал про себя Ренато.