Сьюзен Мейер - Гирлянды поцелуев

Как быстро летят дни! Она и не заметила!

Джаред пожал плечами.

— Надеюсь, что буду у них вовремя.

— Лжец! — Она покачала головой. — Ты же ищешь повод, чтобы остаться у меня.

— Ладно, ладно. Сдаюсь: какая-то часть меня действительно ищет этот повод. — Он взял свою куртку. — Просто в том городе слишком много воспоминаний, от которых мне стоит держаться подальше.

Неожиданно для Элиз все стало ясно. Нью-Йорк для Джареда связан с его женой, с их прошлой совместной жизни. Вот почему ему не хочется туда возвращаться! Хотя, может... он еще любит ее...

— Ладно, бери Молли и едем. — Схватив куртку, он вышел.

Элиз молча стояла на кухне и думала, что ей пора привыкать к одиночеству. Теперь у нее есть машина, и она независимая молодая женщина с ребенком, так что придется снова полагаться на саму себя. Впрочем, если будет скучно, она всегда сможет смотаться в город за покупками или...

Тут ее снова осенило. Так вот что задумал Джаред! Он хочет, чтобы она осталась тут. Мало того, он собирается передружить ее со всем местным населением. Он хочет, чтобы у нее было много друзей. Друзья будут, а его не будет!

Джаред довез ее до города, они забрали ее машину, и он поехал по делам. Она же заехала к Питу за продуктами, купив среди прочего курицу.

К тому времени, когда Джаред спустился на ужин, в доме было как в раю: так же тепло и благоуханно.

— Ух ты, — Джаред принюхался, закрывая за собой дверь. — Кажется, что-то вкусное.

— Иди в душ. Когда выйдешь, все уже будет на столе.

— Элиз, я должен...

— Ты должен остаться и поужинать. Я голодная и поэтому запекла целую фаршированную курицу. Учти, мне одной с ней не справиться, — она поймала его виноватый взгляд. — Не подведи меня, ладно?

Ее трогательная просьба застала его врасплох. Пришлось идти в душ. Помывшись, он взглянул на себе в зеркало и немало удивился: да он ли это, в самом деле? Глаза блестят, кожа чистая и гладкая, фигура окрепла. Несколько дней на крыше — и вот результат. И ему страсть как не хочется уезжать из Северной Каролины и из этого дома!

Он это понял, когда переехал к Дэйву и Мод. Эти милые люди и их скромная, но уютная гостиница помогли ему многое понять. Каждое утро, просыпаясь там, он ловил себя на страстном желании поскорее вернуться к Элиз и Молли, в их старенький дом.

Вытирая лицо полотенцем, он думал: как все это неправильно и странно. Вроде бы он не должен был влюбляться, а влюбился.

Глядя на себя в зеркало, он со всей очевидностью понял: отрицать чувства бессмысленно.

Бросив полотенце в корзину с бельем, он прошагал на кухню. Завидев на чистеньком столе дымящуюся ароматную курицу, он словно бы перенесся во времена детства, в родительский дом.

— Курица. Картофельное пюре. Зеленые бобы, — горделиво представила вечернее меню Элиз и села за стол.

Его любимые блюда! Блюда, которые готовила Маккензи, когда он возвращался домой.

— Может, хватит меня баловать?

— Ты же чинишь крышу, — улыбнулась она. — Можно и побаловать. — И она обернулась к девочке: — А ты у нас сегодня будешь есть взрослую еду.

Малышка заулыбалась.

Джаред не сводил взгляда с Элиз. Да, она старательно пытается держаться в рамках дружеской беседы, однако по раскрасневшемуся лицу понятно, что у нее на уме.

— Молли любит пюре.

Джаред сердито бросил вилку на стол.

— Может, прекратишь делать вид, будто между нами ничего не происходит?

— А между нами ничего не происходит, — ровным тоном заявила она.

— Тогда зачем ты пытаешься быть со мной такой доброй? Зачем приготовила мне мои любимые блюда?!

Она рассмеялась:

— Это твои любимые блюда? Ну если и так, то я не знала. Случайно вышло.

— Случайно?! — чуть ли не возопил он, ткнув вилкой в бобы. — Никогда не поверю!

Элиз открыла рот, не понимая причины такой ярости.

— Господи, да откуда мне знать, что это твои любимые блюда, если ты никогда не обсуждал со мной свою жизнь? Джаред, что с тобой?

Воспоминания того рокового дня тут же всплыли в его памяти до тошнотворной отчетливости. Он так явно услышал голос Маккензи, ее смех по телефону, когда он сообщил ей о том, что получил адвокатуру. Именно в тот день все и случилось. Он до сих пор отчетливо чувствовал запах того ужина, что приготовила Маккензи, чтобы отпраздновать событие. Он помнил, с каким азартом он взбегал по ступенькам лестницы, желая побыстрее обрадовать жену, рассказать, что наконец-то получил назначение в известную юридическую контору.

Перед глазами все поплыло, и он словно бы увидел все заново. Вот он выходит из лифта и заходит в квартиру, которую они снимали уже два года. Вот открывает дверь, вдыхая вкусный аромат своих любимых блюд — курица, пюре, фасоль... — бежит на кухню и видит свою любимую обожаемую женщину... в луже крови.

Нет!

Он вскочил со стула.

— Значит, хочешь все обо мне узнать? Отлично. Так узнай! Мои родители были приличными послушными гражданами, простыми работниками офиса. Жили они в таком же домике, — он судорожно огляделся, словно бы оказавшись в прошлом. — Они страстно желали для меня другой судьбы, поэтому делали сбережения, в итоге мы постоянно жили в бедной простоте. Однако юридический колледж оказался еще дороже, и мне приходилось зарабатывать самому.

— Джаред, подожди...

— Ну ты же хотела все знать... Вот я и рассказываю. После окончания школы я встретил девушку своей мечты. Влюбился как черт. Дождаться не мог, когда же закончу колледж, чтобы жениться на ней. Мы жили с ней как две бедные церковные крысы, пока я не получил место в адвокатской конторе. Моя дорогая девочка не пеняла на эту бедность.

Элиз медленно поднялась со стула.

— Если не будешь ужинать, — тихо произнесла она, — я лучше уберу.

— Что?! Не хочешь слушать? — с этими словами он схватил ее за руку. — Все это время ты старательно выуживала из меня сведения о моей прошлой жизни, заходя то с одной, то с другой стороны. А теперь слышать ничего не желаешь?

Она встретилась с его свирепым взглядом.

— Не таким тоном...

— Уж какой есть!

— Гнев — не лучший советчик.

— Ах, так! Мой тон тебе не нравится? А что, по-твоему, я должен был чувствовать, когда, придя домой вечером с работы, я нашел жену мертвой? — он невольно крепче схватил Элиз за руки, и та поморщилась от боли. — Тем более что я был повинен в ее смерти. Я засадил за решетку будущего убийцу собственной жены, некоего Томми Эрнандеса. Наконец он заметил побледневшее лицо Элиз и отпустил ее руку.

— Извини, лучше я пойду, — опомнившись, тихо пробормотал он.

Элиз молчала. Ну еще бы! Что тут можно сказать? Он добился-таки своего. Вот теперь он точно навсегда лишился ее доверия и... любви.