Сьюзен Мейер - В неге объятий
А теперь она чувствовала себя Золушкой, которой объявили, что на бал она не пойдет. Только оттого, что она понимала, что ей там не место, легче не становилось.
Не желая признаваться в слабости, Лаура Бэт широко улыбнулась.
– Уверена.
– Ну, если действительно уверена…
– Действительно. Хватит уже строить из себя воплощение вежливости. Просто иди, куда собирался.
– Как скажешь.
Развернувшись, он ушел.
Глубоко вздохнув, Лаура Бэт устало уселась за стол, сама не понимая, почему так расстроилась. Ну поцеловал он ее, ну и что в этом такого особенного? Тогда это было вполне к месту. Да и сама она наверняка выглядела так, словно этого хотела. И он воспользовался случаем. Правда, сразу же пожалел. А она достаточно умна, чтобы не желать человека, которому не нужна. Один такой парень у нее уже был, и второго ей точно не надо. Да и вообще, она беременна, так что гормоны сходят с ума и эмоции бьют через край. Не стоит обращать на них внимания.
Так почему, несмотря на это, она все же чувствует себя оскорбленной? Ну ушел он без нее, ну и что?
А то, что она чувствует, что ему нравится.
Черт.
Выпрямившись, Лаура Бэт строго-настрого запретила себе думать о всяких глупостях. Зачем забивать голову ерундой, когда у нее есть действительно насущные потребности? Нужно поесть, отдохнуть и раздобыть самолет Антонио, ну или его друга, чтобы вернуться в Италию. Глупо расстраиваться из-за того, что он не хочет признавать, что она ему нравится.
Поджарив яичницу с тостами, она устроилась обедать на балконе, наслаждаясь тихим рокотом океана, а потом поудобнее села в мягком кресле и быстро задремала.
– Лаура Бэт? – разбудил ее голос Антонио.
Не успела она еще до конца прийти в себя, как в ней сразу же вспыхнула надежда, что он передумал и все-таки решил взять ее с собой. Она вполне в состоянии поглотить еще и ужин, и, пусть Пикассо ее и не впечатлил, на открытии галереи наверняка будут работы разных художников, так что ей обязательно что-нибудь придется по вкусу.
Окрыленная надеждой, она бросилась в гостиную, где ее ждал затянутый в смокинг Антонио.
– Глазам своим не верю!
Собранные в хвост волосы открывали точеные скулы и сильный подбородок, большие глаза казались еще больше, а белая рубашка и темный смокинг не просто подчеркивали великолепную фигуру, но и яснее всяких слов говорили о богатстве и изысканности своего хозяина.
– Это мое первое открытие за два года, так что я просто обязан выглядеть соответствующе, а не как какая-то деревенщина.
– Поверь мне, никто и ни за что не примет тебя за деревенщину.
Рассмеявшись, Антонио протянул ей правую руку.
– У меня не получается запонку застегнуть.
– Покажи. – Лаура Бэт подошла чуть ближе, присматриваясь к черному ониксу с бриллиантом. Улыбнувшись, она склонилась над запонкой, только сейчас осознав, как же сильно ему хочется вернуться в привычное окружение.
И с необычайной остротой осознала, что сама она стоит в застиранных джинсах, старой футболке и разношенных шлепанцах. И как ей только в голову пришло мечтать, чтобы он взял ее с собой? Ей сразу же стало стыдно. Да даже если бы он на коленях молил ее составить компанию, ей все равно нечего было бы надеть.
Но ни о чем ее молить он не собирался.
Зазвонил телефон Антонио, и Лаура Бэт торопливо застегнула запонку, чтобы он смог ответить.
– Оливия? Что случилось?
Она слышала голос подруги, но слов разобрать не могла.
– Отлично, обожаю этот ресторан. Я заеду за тобой на отцовском лимузине. – Помахав Лауре Бэт на прощание, он пошел к лифту, не отрывая от уха телефон.
А сама она осталась стоять, глотая подступавшие к горлу слезы. Но рыдать она не станет, слишком уж она для этого зла. Одно дело, если бы он не взял ее с собой, потому что у нее нет ни туфель, ни платья, но денежные вопросы его явно не интересовали. Антонио не желал видеть ее рядом из-за той связи, что установилась у них днем. Они поговорили о Констанцо, она вела машину, он ее поцеловал… А потом они вернулись в пентхаус, и Антонио сразу же отстранился.
Но почему?
Ничего особенного же не случилось, они нашли записку и…
Точно. Он отстранился, как только понял, что они остались наедине.
А он совершенно не хотел оставаться с ней наедине.
Да в общем-то и неудивительно. Она беременна, а какому богатому холостяку захочется уединяться с беременной женщиной?
Только у него нет никаких причин ее бояться. И она ни разу не пыталась перевести их отношения на более личные. Если уж на то пошло, он сам сделал несколько шагов. Поцеловал и…
Да зачем она опять об этом думает!
Не зная, как выкинуть из головы ненужные мысли, Лаура Бэт приняла душ и от нечего делать завила волосы найденными в шкафчике щипцами, но не успела она соорудить из свежезавитых локонов прическу, как в животе заурчало, и она отправилась на кухню, щеголяя пижамными штанами и огромной футболкой.
Но только она успела открыть холодильник, как позвонил швейцар. Непонятно зачем она подняла трубку, послушала обрушившийся на нее поток непонятных слов, сказала, что не говорит по-испански, выслушала столь же непонятный ответ и положила трубку.
Покачав головой, она вернулась к холодильнику и услышала, как поднимается лифт. Снова вернувшись в гостиную, она обнаружила швейцара с посылкой в руках.
– Так вот что вы говорили. Посылка пришла.
Кивнув, швейцар ретировался еще быстрее, чем пришел, явно решив, что чаевых от нее не дождется. И не зрея. Местных денег у нее вообще не было.
Решив положить коробку на кофейный столик, чтобы Антонио точно ее обнаружил, она с удивлением обнаружила на посылке свое имя.
Нахмурившись, Лаура Бэт задумалась. Кто мог это прислать? Кто вообще может знать, что она здесь?
Удалившись к себе в комнату, она еще раз прочитала ярлычок, чтобы убедиться, что коробка действительно предназначается именно ей. А открыв, обнаружила простое черное платье и черные туфли на шпильках.
Ничего не понимая, она вытащила невероятно мягкое шифоновое платье и сразу же увидела записку.
«Иди на открытие, Cara. Констанцо».
Несколько секунд она удивленно разглядывала послание, а потом рассмеялась. Слишком уж все это странно.
Как он узнал, что она никуда не пошла? Неужели догадался, что она откажется идти с Антонио, потому что ей нечего надеть?
Да и не все ли равно? Антонио уже уехал, а у нее нет денег на такси, да и велеть швейцару привести «ягуар» не получится, потому что она не говорит по-испански. Ну а платье… Платье опоздало на час. А жаль. Потому что она бы с удовольствием пришла на открытие и показала заносчивому и падкому на скорые выводы Антонио, что ему нечего ее опасаться.
