Кейт Харди - Все началось у алтаря
– Какой ужас, – пробормотала она, закусывая губу. – Уж это точно было лишнее.
– Итак, мы плывем по течению в самом буквальном смысле, в водном потоке, – сказал Шин, целуя ее.
– За что это? – спросила она.
– За то, что признаешь, что не всегда бываешь права. – Он быстро поцеловал ее снова. – И потому, что твоя футболка сейчас выглядит на тебе абсолютно потрясающе.
– Ну да, она насквозь мокрая. – Клер закатила глаза. – Эти мужчины!
– Я просто хотел тебя немного подбодрить, – улыбнулся он.
– Потому что сегодняшний день оказался сплошной катастрофой.
– Ну, нет. Я насладился морем.
– Но мы не попали в павильон, не выпили чаю со сливками, не нашли места, чтобы поужинать, и вдобавок ко всему вымокли. – Она вздохнула. – Сделай я по-твоему, все пошло бы иначе.
– Но когда я распланировал наш день, нам пришлось все делать в спешке, и в этом тоже было мало хорошего, – мягко заметил он. – Думаю, мы оба извлекли полезные уроки.
– Например, что иногда стоит планировать и личную жизнь? – спросила она.
– А иногда неплохо просто поплыть по течению, – сказал Шин. – Тут нужен разумный компромисс.
– Думаю, компромисс и меня устроит. – И ее улыбка согревала его на всем обратном пути.
Он даже решился спросить:
– Так ты в самом деле хочешь купить эту машину?
– А разве с ней что-то не так?
– Помимо цвета? Я подумал, что перевозить свадебные наряды в ней не очень-то удобно.
– Мне машина не для этого нужна. Для показов мод я нанимаю фургон, – сказала она.
– Почему у тебя нет своей машины? – спросил он.
– Я живу и работаю в Лондоне, так что она мне на самом деле не так уж и необходима. Общественный транспорт даже удобнее.
– Сегодня же она понадобилась, чтобы мы съездили на побережье, – отметил он.
– Можно было обойтись и без нее, поехать на электричке, – сказала Клер.
– Но тогда ты бы не смогла петь в свое удовольствие всю дорогу до Брайтона.
– Но мы бы не промокли на обратном пути, – возразила она.
– Хорошо бы тебе поскорее переодеться в сухое, – сказал Шин. – А мой дом ближе, чем твой.
– Это веская причина. – И она повернула к дому Шина.
Шин получил громадное наслаждение, стаскивая с нее мокрые вещи в ванной и потом намыливая ее гелем под горячим душем. Когда с этим покончили, он положил ее одежду в сушку, а Клер взял на руки и отнес в кровать, и там они занимались любовью до тех пор, пока не потеряли представления о реальности.
Потом Клер лежала в его теплых и нежных объятиях. Он осторожно убрал волосы, упавшие ей на лицо.
– Ты хотела как-нибудь рассказать мне, почему не стала врачом.
– Просто это было не то, чего я хотела, – сказала она.
– Но ведь ты поступила в университет на медицинский факультет.
Она слегка отодвинулась от него, чтобы видеть его лицо, и оперлась на локоть.
– Об этом мечтал папа, а не я. В шестнадцать лет трудно выдерживать давление родителей. Особенно когда ваш отец склонен к чрезмерной опеке. – Она наморщила нос. – К счастью, я вовремя поняла, что нельзя жить чужими мечтами. Отказалась от всех предложений и поступила в школу дизайна.
Он нахмурился:
– Но ты сдавала экзамены второго уровня сложности по профилирующим предметам.
– И по искусству тоже, – сказала она. – Преподаватель, который вел у нас текстиль, даже выдал мне справку, где было сказано, что хотя я и не сдавала специально этот предмет, но вполне способна получить диплом. На собеседование я надела платье, которое сама сшила, и еще взяла с собой костюм, тоже сшитый своими руками. И я прочитала им целую лекцию о стежках, о крое, о тканях, так что они поняли: я сознаю, что делаю.
Он увидел в ее глазах страдание и привлек к себе.
– Как ты поняла, что не хочешь быть врачом?
– Благодаря маме. – Клер глубоко вздохнула. – Шин, ей было всего тридцать семь лет, когда она умерла! – Ее глаза наполнились слезами. – По Библии срок жизни человека – семьдесят лет, а мама прожила чуть больше половины. Примерно за неделю до ее смерти мы разговаривали с ней, и она взяла меня за руку и сказала, что, если я послушаю свое сердце и последую за своей мечтой – это будет правильно.
А ее мечта никак не была связана с медициной!
Не зная, что сказать, Шин просто молча погладил ее по волосам.
– Я еще в детстве любила рисовать платья. Знаешь, этим картонным куколкам – мои были всегда наряжены красивее всех в классе. Я все время делала наброски, эскизы. Мне хотелось придумывать платья. И именно свадебные.
Шин теперь, кажется, понял, почему она часто ссорилась со своим отцом. Следующие ее слова это подтвердили.
– Папа говорил, что модельеров хоть пруд пруди и им грош цена. А профессия врача – достойная, и они всегда востребованны. – Она тяжело вздохнула. – Я знала, что он печется о моих интересах. Он получил суровое воспитание и не хотел, чтобы я когда-нибудь нуждалась в деньгах, как нуждался он сам в молодости. Но это он мечтал стать врачом, а не я. Он говорил, что я все равно смогу попутно придумывать и шить свои платья – но разве у меня оставалось бы на это время, судя по тому, как загружены молодые врачи? Нет, вопрос для меня стоял так – все или ничего. – Она поморщилась. – Мы тогда с ним крупно поссорились. Он сказал, что, изучая дизайн одежды, я выброшу на ветер деньги и время, потраченные на получение диплома врача, и предъявил мне ультиматум. Если я продолжу занятия медициной, он будет поддерживать меня материально сколько понадобится, но если займусь дизайном, то должна буду уйти из дома и жить самостоятельно, пока не образумлюсь.
Похоже, что ее отец был просто в отчаянии, подумал Шин. Он мечтал о самом лучшем для дочери, и не знал, как еще с ней справиться. Но, конечно, он нашел абсолютно неверный подход к дочери-подростку, только что потерявшей мать, которую она любила больше всего на свете, и тяжело переносившей утрату. Возможно, оттого, что и сам был в таком же положении.
– В самом деле, серьезный ультиматум, – осторожно сказал Шин, боясь, как бы Клер не решила, что он осуждает ее.
– Мне тогда было очень плохо. – Она помолчала. – Мы обсудили это с твоей мамой.
– С моей мамой? – удивился он.
Клер кивнула:
– Она была такой чудесной. Она поняла, что я немного съехала с катушек. Я тогда еще и выпивать стала, чтобы заглушить тоску по маме. И твоя мама взяла меня под свое крылышко.
Шин вполне мог ожидать такого от своей матери. Теперь он понял, почему она попросила его позаботиться о Клер в тот вечер, когда отмечали восемнадцатилетие Эшли. Она знала о Клер все. И она знала, что может положиться на своего сына.
Клер мрачно улыбнулась.
– Пристраститься к выпивке было худшее, что я могла сделать в глазах отца. Его собственный отец был игроком и пьяницей. Я отчасти еще и потому начала пить, чтобы разозлить его так же сильно, как он разозлил меня. Но твоя мама очень серьезно поговорила со мной. Сказала, что моя мама пришла бы в ужас, увидев, что я с собой делаю. Она убедила меня, что такое поведение никак не поправит ситуацию. Я рассказала ей, как мама советовала мне следовать за своей мечтой. Она тогда спросила, чем бы я на самом деле хотела заниматься в жизни. Я показала ей свои альбомы с эскизами, и она согласилась, что у меня определенно талант к моделированию, и зарывать его преступно. – Клер улыбнулась. – Потом она поговорила с папой. Но он так и не согласился, что дизайн одежды – это достойное занятие, он хотел, чтобы я освоила то, что он называл «настоящей» профессией.
