Мишель Рид - Женская гордость
Она украдкой взглянула на него и увидела, что он смотрит на нее жестко, в упор. Она тут же опустила свои синие глаза, не выдержав взгляда его серых, сейчас почти стальных.
Когда Клея заговорила, дыхание ее все время прерывалось.
— Извини меня, ты, конечно, рассердился, что я за твоей спиной обратилась к Джо… — И опять она никак не могла начать сначала — ничего не могла с собой поделать. Они с матерью так тщательно готовили этот разговор — и вот, когда приехал Макс, она обо всем забыла, совершенно растерялась. — Я думала… так нам обоим будет лучше… Я пойду на новую работу в понедельник, — ни с того ни с сего вдруг сообщила она.
— Да, он мне сказал об этом. — Макс наконец заговорил, и Клея удивилась мягкости его голоса. Неужели Джо все ему рассказал? Она осмелилась быстро взглянуть на Макса, но выражение его лица было непроницаемо.
От волнения у Клеи пересохли губы, она облизнула их и попробовала объясниться с Максом еще раз.
— Я думаю, так будет лучше. Никаких обид, никаких неясностей, никакой напряженности… Ты не можешь не видеть, что я права.
— Но я ничего пока еще не вижу и не понимаю, — сказал он. — Я жду, чтобы ты мне все объяснила.
У меня будет твой ребенок.
— Да, это была странная неделя, как ни посмотри…
Клея нервно рассмеялась над своим глупым замечанием и вдруг с удивлением заметила, что почти выламывает себе пальцы. Я ведь еще очень молодая, внезапно подумала она. Я совершенно не умею себя с ним вести. Макс сидел почти рядом с ней, нога на ногу, темноволосая голова его была повернута к ней, лицо жесткое, как будто высечено из камня. Понимал ли он, что очень красив? Какую бесконечно важную роль играет в ее жизни? Знал ли он, что она любит его и от этой любви разрывается ее сердце? Ей казалось, что знает. Но главным для Макса сейчас было добраться до мотивов ее поведения. Он вообще не любил загадок — поэтому-то он так легко осваивал компьютеры. Если ему попадалась сложная и трудная задача, он успокаивался, только когда успешно с ней справлялся. Он и сегодня приехал к ней именно поэтому, а вовсе не из-за того, что жалел о ее уходе или как-то волновался за нее. Ему просто необходимо было знать, почему она ушла.
Некоторое время они сидела молча, пока наконец тишина не стала резко отдаваться в ушах Клеи. Это состояние, наверно, перешло и к Максу, так как он тяжело и глубоко вздохнул.
— Я полагаю, — сказал он, — что все это… — Он не нашел подходящего слова, чтобы описать ситуацию. Клея не удивилась, у нее и у самой не было правильных слов, — …ну, скажем, этот сюрприз, который ты преподнесла мне сегодня утром, означает конец наших отношений?
По крайней мере, он не назвал их отношения «связью». Даже Макс мог иногда проявить чуткость.
— Да, — ответила она хрипло, — наши отношения не могут больше продолжаться, Макс. Не могут, потому что… — У меня будет твой ребенок. — …потому что я поняла…
— Поняла — что? — спросил он мягко, когда она снова сбилась с мысли. Но вопрос этот одновременно подхлестнул и испугал ее, и она еще больше ушла в сторону.
— Джо мне очень помог. Он… он нашел мне работу у своего друга. Все так удачно устроилось. А потом я поехала на уик-энд к маме, и она мне сообщила потрясающую новость, и все стало еще сложнее…
— Клея… — Макс нетерпеливо перебил ее, он был почти взволнован. Она не могла видеть себя со стороны, не могла видеть себя так, как видел ее в этот момент он — с искаженным от горя и тревоги прелестным лицом. — Ты спешишь, как паровоз, я не успеваю за тобой, — сказал он, немного подвинулся и наклонился к ней поближе.
Голос его звучал сейчас теплее, это был голос Макса, которого она знала, и когда она искоса быстро взглянула на него, увидела, что он уже не выглядел так неприступно, как раньше, — глаза его были приветливее, а губы не так плотно сжаты.
— Посмотри на меня, — ласково сказал он, и она обернулась к нему, взглянув на него синими, казавшимися необычайно огромными на бледном, измученном лице глазами. — По какой-то, известной только тебе одной причине ты решила забыть нашу любовь. — Слово «любовь» понравилось Клее больше, чем холодное «отношения». — Я не могу сказать, что очень удивлен… откровенно говоря, я совсем не удивлен твоим поступком. Еще на прошлой неделе мне показалось: что-то в этом роде должно произойти. Но я не понимаю, почему, и я сегодня здесь, чтобы это узнать.
Так я и думала, с горечью отметила про себя Клея. Он взглянул ей в лицо и, приняв полную подавленность в ее глазах за страх, сказал с нетерпением:
— Да я не собираюсь устраивать скандала, не бойся ты, ради бога, я не собираюсь кричать на тебя… — хотя в ту минуту он почти кричал — …я просто хочу тебя понять, потом я уйду… Ну, теперь тебе легче рассказать мне обо всем?
Но ей стало только тяжелее. Потому что она оказалась права — он был совершенно равнодушен к ней.
У меня будет твой ребенок! О, господи!
— Эта квартира моя собственная, Макс, — сообщила она ему без всякой последовательности. Она лихорадочно искала нужные слова, которые сделали бы наконец ее сбивчивую речь понятной.
— Я знаю, — ответил он с нетерпеливым вздохом. — Но…
— А в этот уик-энд, когда я была у мамы… — Клея продолжала свое, не обращая внимания на слова Макса, — она сообщила мне две новости, одна из которых не имеет к нам отношения, а другая имеет… Она глубоко вздохнула и выпалила на одном дыхании: — Мне исполнится двадцать один год в следующем месяце…
— Клея, что с тобой, ты опять уходишь в сторону…
— Но ты не даешь мне говорить! — резко сказала она, лицо ее было искажено от напряжения. — Я объясняю, как могу! У меня скоро день рождения, — повторила она, — и мама сказала мне о дарственном полисе, который отец положил в банк на мое имя, когда я родилась. Когда мне исполнится двадцать один год, этот вклад станет моим. Это очень крупный вклад. Джеймс сказал…
— Что это еще за Джеймс? Кто он такой? — вконец разозлился Макс. Сейчас он был в таком же замешательстве, как и Клея. Черные брови его поползли вверх, глаза метали серебряно-синие молнии. — Он случайно не заменяет меня в твоей постели? — спросил он со злой усмешкой. — Он случайно не…
— Джеймс — мой отчим! — сказала она с уничтожающим взглядом. — Джеймс Лэверн! — Клея смотрела на Макса с насмешкой — она была так возмущена его словами, что забыла обо всем и испытывала сейчас к нему только презрение. — Я говорила тебе о нем и раньше, но, как всегда, когда я рассказываю тебе о своих делах, ты все пропустил мимо ушей. Джеймс Лэверн — биржевой маклер, преуспевающий, между прочим. И он собирается вложить мои деньги в дело, поэтому мне не придется долгое время беспокоиться о заработке. Так что… — она еще раз глубоко вздохнула, — у меня есть собственная квартира, и я материально обеспечена.
