Элис Детли - Преображение мира

— В сравнениях есть что-то гнусное, — пожал плечами Дик. — Но вряд ли ты можешь осуждать меня за то, что до встречи с тобой у меня были другие женщины. Или возьмешься?

Да, он прав. Осуждать его Хейзл не могла. Как не могла и отделаться от ревности ко всем своим тем предшественницам.

— Просто дело в том, что я так и не успел по-настоящему поухаживать за тобой, — мягко заметил он. — Вспомни, дорогая.

Она погрузилась в молчание, обдумывая его слова.

Когда они впервые встретились, она столь безудержно влюбилась в Дика, а он в нее, что моральные препоны, должна ли она ложиться с ним в постель, даже не возникали. Это случилось само собой, в один прекрасный февральский день, вскоре после встречи в ночном клубе, и близость была столь же необходимой и неизбежной, как ежеутренний восход солнца.

Способствовал и тот факт, что возможность очутиться в постели была преподнесена им едва ли не на блюдечке. Мистер Маршалл редко бывал дома, похоронив себя под грудой рабочих обязанностей. Порой Хейзл задумывалась, приходит ли отцу в голову, что его маленькой девочке придется без помощи и присмотра выйти во взрослый мир. Или, может быть, он всего лишь пожмет плечами и примирится с неизбежностью.

Молодые люди наконец набрались смелости и предстали перед Адамом Маршаллом, дабы сообщить о беременности Хейзл. Дик, крепко держа Хейзл за руку, убеждал, что, какова бы ни была реакция отца, он никогда ее не бросит. Но реакция пожилого джентльмена оказалась неожиданной.

Если Дик предполагал, что на него обрушится возмущение потрясенного родителя, то его опасения не оправдались. Отец Хейзл был широко образованным, начитанным интеллектуалом, и мало что в мире могло удивить его. Он задумчиво кивнул и сообщил, что в некоторых странах девочки выходят замуж уже в двенадцать лет. Затем он по очереди опросил их, начав с Хейзл, любят ли молодые люди друг друга, и, получив утвердительные ответы, проинформировал, что даже в расцвете лет женщине не просто родить. А семнадцать лет никак нельзя признать лучшим возрастом для родов. Кроме того, он настоятельно рекомендует, чтобы они оформили свои отношения, заключив брак, поскольку это обеспечит детям защиту закона.

— Конечно, только в том случае, если вы хотите пожениться, — быстро добавил мистер Маршалл, опасаясь обвинений, что брак его единственной дочери свершился по принуждению.

— Еще как хотим, — заверил Дик, ни на секунду не усомнившись в правильности своих действий. Он был полон решимости жениться на Хейзл. — Ведь мы этого хотим, не так ли, дорогая?

— О, да! — задохнулась от счастья Хейзл, не сомневаясь, что готова заполучить этого обаятельного мужчину на любых его условиях.

Как молоды они были!

— В таком случае все куда проще, — своим вежливым, хорошо поставленным голосом добавил отец Хейзл. — С чисто юридической точки зрения.

Как ни странно, Дик и Хейзл испытали легкое разочарование, когда, выложив новость, столкнулись с подчеркнуто сдержанной реакцией будущего деда! Мать Дика восприняла известие достаточно хладнокровно, тем более что жила в Америке и нянчить внуков не собиралась.

В какой-то мере Хейзл и Дика все это устраивало: легкое сопротивление со стороны родителей лишь подогревало их юношеский азарт. И, хотя Хейзл искренне радовалась, что выходит замуж за Дика и носит его ребенка, она отчетливо слышала громкий стук захлопнувшейся двери, за которой осталась ее беззаботная юность.

Свадьба свелась к скромной, даже несколько поспешной церемонии регистрации в Челси в присутствии отца Хейзл. По этому случаю прилетели даже мать Дика и его сестра Элис. Ах, да, была и Паола, мрачно припомнила Хейзл, Паола тоже присутствовала — вся в черном, словно молодая вдова, и Хейзл четко, словно это было вчера, помнила выражение разочарования, которое застыло в больших карих глазах итальянки.

На невесте было белое шелковое платье, столь скромное, что казалось едва ли не монашеским. Распущенные волосы светлыми прядями падали на плечи, и их единственным украшением служил цветок душистой камелии.

— Ты похожа на гаитянку! — шепнул Дик, когда, надев на палец Хейзл тонкое золотое кольцо, наклонился поцеловать ее.

— Но свою травяную юбочку я оставила дома! — хихикнула она и, встречая его поцелуй, закрыла глаза — в какой-то мере и для того, чтобы не видеть побледневшего и огорченного лица Паолы.

«Прием», если его можно было так назвать, состоялся в ресторанчике в Найтсбридже, недалеко от их квартиры, покупку которой как раз тогда оформлял Дик. Обед прошел тихо и спокойно, разве что его несколько омрачало недавнее открытие, что Хейзл ждет не одного ребенка, и даже не двух, а трех…

Обеспокоившись, что Дик не спускает с нее проницательного взгляда, Хейзл вернулась к действительности.

— Ты согласна, что наши отношения начались не совсем обычным образом?

— Ты намекаешь, что нас не представляли друг другу в теннисном клубе? И ты, храня мою невинность, не ухаживал за мной два года, после чего мы имели моральное право объявить о помолвке?

Содрогнувшись, он замахал руками.

— Боже сохрани! Более худшего варианта и представить себе не могу.

— Тогда что же? Что ты хочешь мне сказать?

Хейзл казалось, что она интуитивно догадывается, о чем думает ее муж. В первые годы они были так близки, что даже мысли были общими. Почему они теперь отдалились друг от друга? Почему разговаривают, словно на разных языках?

Дик вздохнул. Ему предстояло тщательно подбирать слова. Он понимал: для того, чтобы супружеские отношения сохранились и расцвели, надо найти с Хейзл общий язык. Он совершенно не собирался обижать ее.

— Я хочу сказать, дорогая, что до встречи со мной ты была девушкой. Откровенно говоря, единственной девушкой, с которой я занимался любовью. И, поскольку ты оказала мне такую честь, я всегда помнил, что несу за тебя ответственность.

— Не надо делать из меня беспомощного ребенка! — возмущенно вспылила она. — Я не сиротка, которую ты подобрал на улице!

Дик не отреагировал на ее вспышку и терпеливо объяснил:

— Я не это имел в виду. Я должен был взять на себя ответственность не только потому, что лишил тебя невинности. Ты забеременела из-за моей неосторожности!

Эту чушь Хейзл не хотела больше слышать!

— Прошу прощения, может, у тебя вылетело из головы, но ведь и мне довелось принять в этом немалое участие! Вспомнил? И как женщина…

— Хейзл, это нечестно!

— …и как женщина, — невозмутимо продолжила она, — пусть я моложе тебя и была не так опытна, но тем не менее вполне могла сама принимать решения. И я была очень благодарна тебе! Мне хотелось затащить тебя в постель не меньше, чем того же хотелось тебе!