Натали Де Рамон - Ночь чудес

То, что она услышала от своего совершенного пьяного агента, привело ее просто в неописуемую ярость. Она даже не сразу вышла из кабинки — пытаясь успокоиться хоть чуть-чуть, накрасила губы и припудрилась.

Что угодно, но чтобы собственный агент шантажировал свою же работодательницу, да еще такую щедрую — это просто неслыханно! Прежде всего надо попытаться с ним поговорить… или, может, сначала позвонить Жанин? Нет, кто ее знает, а вдруг они заодно. Лучше всего подняться в номер вместе с боссом и выпроводить мерзавца, как незваного случайного гостя, не дав ничего унести с собой. Хотя он мог уже все и перепрятать. Нет, вряд ли. Он наверняка и камеры-то не убирал, чтобы записать общение с ней. Пусть! Они придут вдвоем, он не начнет шантажировать обоих сразу. А вдруг начнет? Может, не торопиться? Он уже сильно пьян, а выпивки там много. Заснет рано или поздно. Нет, не заснет! Она же сама подсыпала допинг в напитки. Вот у него крыша-то и поехала! Все ясно, надо подождать, да-да, именно подождать. Когда он позвонит еще раз, соглашаться на все и назначить встречу на завтра. А к этому времени он уж обязательно проспится, может, и забудет про свой шантаж.

Она облегченно выдохнула. Вот что значит принять верное решение! Уверенно открыла дверцу и шагнула из кабинки.

И сразу оказалась под дулом пистолета.

Но красное платье снайперши и ее лицо были очень знакомыми — «юное дарование», для которого этот мерзавец просил вечером деньги! Выходит, он все заранее продумал и устроил инсценировку с собственным трупом. Это Жанин ему растрепала! Вот, мерзавцы, про пятьдесят тысяч они мне еще с вечера толковали, а я-то не поняла!

Все эти мысли пролетели в голове брюнетки за считанные секунды. Как она ненавидела и эту соплячку, и мерзавца, и его Жанин! Главное без паники, сказала она себе, и поставь на место эту мразь! — а вслух как можно мягче произнесла:

— Детка, ты продаешь пистолет? Сколько за него хочешь?

Цыпа растерялась окончательно; от неожиданности она все еще стояла в позе Никиты.

— Сколько? — повторила богатая тетка.

— Всё, — выдохнула Цыпа, имея в виду, что с ее крутыми мечтами все кончено, но так и не отвела пушку, краем глаза любуясь собой в зеркале.

А богатая тетка, порывшись в сумочке, достала из нее портмоне, из него — кошелек и протянула его Цыпе.

— Пустой?

— Что ты, деточка, смотри, сколько денежек! — Тетка вытащила из кошелька пачку радужных купюр, приготовленных для расчетов с Пюрреем.

Голова Цыпы просто скрипела от непосильной задачи. Денег точно много, а ведь тетка может заорать, и тогда с пушкой так и так придется расстаться.

Цыпа шагнула к тетке, выхватила деньги и, пятясь к двери, отшвырнула пистолет к умывальникам. Она пулей вылетела из туалета и, не помня себя, бросилась куда глаза глядят.

Она очнулась только на самом последнем этаже гостиницы и с замиранием сердца осмотрела добычу. Столько денег сразу она не видела никогда. Она начала пересчитывать купюры, но сбилась и, свернув их потуже, сунула деньги за пазуху, благо места там было предостаточно. И тут вспомнила, что в туалете осталась чужая красная шаль. Но возвращаться туда она не согласилась бы ни за что на свете. Ведь богатая тетка наверняка будет ждать ее там с пистолетом, чтобы отнять все, когда она придет за шалью. А она не дура, туда снова. Нет.

Глава 31,

в которой описываются действия брюнетки до разговора с Валетом

Когда пистолет полетел к раковинам, а эта соплячка скрылась с ее деньгами, брюнетка только ухмыльнулась. Теперь-то уж она знала, как действовать. Она вытащила из сумочки целлофановый пакет и аккуратно, пакетом, взяла пистолет. Наследила ты, деточка, специально для меня, спасибо! Завернув оружие в тот же пакет, она положила его в сумочку.

К лифту она направилась в твердой решимости прикончить этого мерзавца, найти камеры, уничтожить записи, а потом как ни в чем не бывало вернуться в ресторан. А дальше они вдвоем обнаружат труп, а затем полиция найдет пистолет с пальчиками хваленого «юного дарования». Брюнетка посмотрела на часы. Она успеет еще подняться в номер и вернуться — никто за столом ничего не заметит.

Тоже мне умники, испугать меня пистолетом захотели! А теперь девчонка наверняка сбежит от своего «шефа». Вряд ли его порадует такой поворот событий. Но ведь каков мерзавец! Позвонить ему, что ли? Нет, куда он уйдет из теплого номера с таким количеством выпивки.

Она уже стояла перед дверью 608 номера, как в сумочке затренькал надоеда-мобильник. Она достала его и открыла дверь.

Мерзавец лакомился ее конфетами.

— Пятьдесят тысяч! — крикнул мерзавец.

Она уже не владела собой и нажала на спусковой крючок. Но вместо звука выстрела раздался оглушительный хлопок, и ее руки словно обожгло или ударило током. От неожиданности и боли она упала на пол, чувствуя нестерпимую вонь, растекавшуюся как будто от ее рук. От этой вони поплыло в глазах, и она потеряла сознание.

Падая на пол, Валет успел осознать, как в руках дамы треф что-то раздулось и оглушительно лопнуло. Сумочка отлетела и раскрылась, а комната стала наполняться жутким запахом.

Газовый пистолет! — обрадовался он. Она что, не соображала, заворачивая его в пакет? От пережитого Валет уже не чувствовал ломоты в организме и, закрывая полой смокинга нос и рот, с коробкой-роялем в руках покинул 608 номер.

Глава 32,

в которой Цыпа, продав пистолет брюнетке, замирает от страха

Замирая от страха и радостного ощущения денег на груди, Цыпа по служебной лестнице спустилась до самой кухни, а потом через ресторан, чуть ли не ползком, проскочила за кулисы сцены и наконец оказалась в гримерке.

Дядька-сыщик с аппетитом угощался со всех подносов и запивал шампанским из всех бокалов, а ее тетка сидела рядом с ним и, как обычно, обмахивалась париком.

— Тетушка, — сказала Цыпа, — еще долго? А то я спать помираю.

Тетка подняла на нее глаза и, посмотрев мимо, изрекла:

— А я уже…

— Ты чего? Ты правда? — удивилась Цыпа, она никогда еще не видела свою тетку пьяной. — Давай на моторе!

— Так надо, — сказала Фелис и, подложив ладошку под щеку, пристроила голову среди косметики на гримерном столике.

Цыпа молча смотрела на нее.

— Ладно, — сказал Рей, вставая. — Ты ее покарауль. А я сбегаю за своим барахлом и домой вас отвезу.

В фойе он обрадовался Цезарю, как старому знакомому. И почему-то подумал, что тот все еще никак не перейдет свой Рубикон, а он, Рей, уже сделал свою работу и в отличие от исторического полководца теперь имеет право на личную жизнь.