Кэтрин Джордж - Под небом Венеции

— Виоп giorno, — сказал он и поцеловал ее в обе щеки. — Я приготовлю кофе, как только ты будешь готова.

— Тебе нравится смотреть, как я одеваюсь? — спросила Лаура, выскользнув из халата. — Я всегда думала, что для мужчин обратный процесс намного более интересен.

— Раздевать тебя мне тоже нравится. Очень. Но наблюдать за тем, как ты покрываешь свое шикарное тело этой строгой одеждой, — Доменико сделал красноречивый жест рукой, — я не могу это объяснить.

— До тебя у меня еще не было зрителей!

— Это зрелище только для меня, — довольно улыбнулся Доменико.

— Только для тебя, — согласилась Лаура. — Но лишь потому, что ты делаешь такой потрясающий кофе, — лукаво заметила она, когда Доменико протянул ей чашку.

— Мне будет так не хватать тебя сегодня, — сказал он, вздыхая. — Хочешь, пообедаем вместе?

— Я хочу разделить с тобой каждую минуту. Только ты и я.

— О, Лаура. Любимая моя! Скажи мне, что любишь меня!

— Ты и так знаешь, что люблю, — улыбнулась она. — Если у тебя остались хоть какие-то сомнения, я постараюсь развеять их, как только вернусь.

— Буду ждать этого весь день с нетерпением, — Доменико нежно поцеловал Лауру в щеку.

— До вечера.

Лаура постаралась приехать домой пораньше. Она открыла дверь, ожидая увидеть любимого, но, к ее сожалению, в квартире никого не было. Записка, прилепленная к чайнику, заставила ее улыбнуться.

Любимая, я за покупками. Скоро буду. Д.

Когда Лаура вешала жакет, раздался звонок в дверь. Ее лучезарная улыбка исчезла, как только она увидела Эдварда, стоящего на пороге с цветами.

— Кто-то выходил из здания, когда я приехал, поэтому я беспрепятственно смог зайти внутрь. — Он передал Лауре изящный букет.

— Спасибо за цветы. Извини, но я не могу предложить тебе зайти, — вежливо сказала Лаура. — Я ожидаю Доменико с минуты на минуту.

— Он твой любовник?

— Именно так, — резко ответила Лаура.

— Из-за него ты отказалась от меня?

— Нет. К нашему разрыву он не имеет никакого отношения. Я встретила его позже, во время своего путешествия в Венецию.

— Любовь с первого взгляда? — съязвил Эдвард и обернулся, чтобы посмотреть на лестницу. — Кстати, — неожиданно улыбнулся он, — не было никаких осложнений после потери ребенка?

— Нет. — Лаура остановилась на полуслове, увидев Доменико. — О, привет, ты вернулся, — с улыбкой произнесла она. — Позволь мне представить тебя доктору Эдварду Лассистеру.

— Очень приятно, — сквозь зубы процедил Доменико.

— Привет! — поприветстствовал его Эдвард легким кивком головы. Затем, лучезарно улыбнувшись, посмотрел на Лауру. — Мне надо бежать. Еще увидимся.

Она закрыла дверь с видимым облегчением.

— Извини за это.

— Почему он пришел сегодня? — после продолжительного молчания спросил Доменико.

— Чтобы увидеть тебя, полагаю.

— Я слышал, как он спрашивал тебя совсем о другом, — произнес Доменико отчужденным тоном.

— Он спрашивал о моей подруге, которая недавно потеряла ребенка, — соврала Лаура.

— И что же это за подруга? — потребовал ответа Доменико.

— Я не могу назвать тебе ее имя.

— Почему нет?

— Я пообещала, что не скажу ни единой душе, никогда.

Доменико повернулся к окну и долго смотрел на огни ночного Лондона. Он отчаянно хотел верить Лауре, но ее лицо выражало такую глубокую вину, что было невозможно игнорировать бередившие его душу сомнения. Он глубоко вздохнул и повернулся к ней. Лицо Лауры было смертельно бледным.

— Лаура, ты просишь поверить меня в то, что занятой доктор пришел сегодня сюда, чтобы спросить тебя о подруге? — наконец проговорил он.

— На что ты намекаешь? — глаза Лауры сузились.

— Мне кажется, ты сама потеряла ребенка, сделав аборт! Почему ты не сказала мне?

Кровь застыла в жилах Лауры.

— Как ты можешь предполагать подобное? Доменико взял ее за плечи.

— Скажи мне правду, Лаура! Ты ждала от меня ребенка?

— Нет. — Глаза девушки сверкнули яростью. — Убери от меня свои руки.

Доменико не сдвинулся с места.

— Я думаю, он увидел тебя, поднимающегося по ступенькам, и специально громко произнес эту фразу, чтобы поссорить нас.

— Откуда ему было знать, кто я?

— Одного взгляда на тебя было достаточно, чтобы понять, кто ты, — отступила назад Лаура. Ее глаза оставались неизменно холодным, словно два хрусталика льда. — Эдвард прекрасно сделал свое дело!

— Лаура, просто назови мне имя подруги, которая потеряла ребенка, и я извинюсь перед тобой.

— Я не могу этого сделать. И не нуждаюсь в твоих извинениях, — жестко произнесла она. — Слова твои ничего не значат. Помнится, ты обещал любить меня вечно, но сейчас ты отказываешься верить мне! — Внезапно она почувствовала усталость. — Прошу тебя, оставь меня, Доменико. Сейчас. Уверена, в отеле еще найдутся свободные места.

— Ты гонишь меня?

Несколько мгновений не было слышно ничего, кроме тишины. Они молча стояли и смотрели друг на друга.

— Будь рассудительна, Лаура. Если я уйду сейчас, то больше не вернусь.

— Отлично, — пожала плечами девушка. — Я закажу такси.

— Не беспокойся. Я дойду пешком.

Чувствуя, что мир раскалывается на части, она схватила букет, который подарил ей Эдвард, и выбросила цветы в мусорную корзину.

Развернувшись, девушка хотела было удалиться в свою комнату, но Доменико схватил ее за руки и прижал к себе. В его глазах пылало бешенство, а губы, раскрывшись в бессильной ярости, произнесли холодное Arrivederci. Оттолкнув девушку от себя, он взял пальто и вышел, громко хлопнув дверью.

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

Никто из персонала отеля «Форли Палас», даже те, кому довелось наблюдать катастрофические последствия несостоявшейся женитьбы Доменико несколько лет назад, не видел еще мистера Чиеза в столь подавленном состоянии. По возвращении из Лондона на его лицо легла мрачная тень. Его глаза потеряли свой жизненный блеск.

Доменико знал, что его обсуждает весь персонал, но ему, в сущности, было все равно. От тяжелых воспоминаний он не находил убежища и в собственной квартире. Он проводил там так мало времени, что всерьез подумывал о продаже. Проходя по площади Сан Марко, Доменико искал взглядом женщину с длинными светлыми волосами.

Он так ни разу и не позвонил ей. Все его чувства и желания были вмиг разрушены, когда в «Форли Палас» передали посылку с мобильным телефоном из Лондона. К его великому сожалению, там не было никакой записки.