Кэрол Мортимер - Проклятие рода Гамбрелли
Вольф сжал кулаки, борясь с желанием подойти и заключить ее в свои объятия.
А эта маленькая дьяволица сидела на кровати и в открытую потешалась над ним.
Он не без труда взял себя в руки.
— Я ухожу. Оставлю тебя одну, чтобы ты могла переодеться.
— Очень мило с твоей стороны.
— Полагаю, нам уже приготовили еду.
— Я попросила повариху заняться завтраком.
Вольф понимал, что ему больше нечего сказать, что он принес свои извинения и пора уходить из спальни Анджелики.
Вот только ноги, кажется, приросли к полу и не желали его слушаться.
— Еще что-нибудь, Вольф?..
— Нет! — рявкнул он. — Нет... Ничего.
Тогда что же он стоит и ждет?
— Я не собираюсь говорить Стивену о том, что произошло между нами вчера ночью, если тебя это беспокоит, — заверила его девушка.
Вольф явно злился. И желваки играли на его щеках.
— Могу тебя заверить: такого больше не повторится.
Анджелика нахмурилась, не уверенная, что может обещать ему то же самое.
Ее тело еще помнило его горячие ласки, пытливые руки, влажные губы и возбужденный взгляд, от которого сердце трепетало в груди, а кожа покрывалась мурашками...
Но ведь это же Вольф Гамбрелли, напомнила себе Анджелика, искусный соблазнитель/Конечно, с ним она познала наивысшее наслаждение. Ведь он знает тайны женского тела гораздо лучше, чем она сама.
— Рада это слышать, — резко произнесла Анджелика, выпрямляясь.
— Правда?
— Да, — подтвердила девушка. — А теперь, если не возражаешь, мне хотелось бы одеться, чтобы как можно скорее отправиться в клинику.
— Разумеется, — кивнул Вольф. — Увидимся внизу.
Анджелика смотрела ему вслед, понимая, что, несмотря на извинения, последнее слово осталось за ним.
И, похоже, они никогда больше не займутся любовью.
И к своему стыду, девушка не могла понять, что она испытывает: облегчение или разочарование...
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Стивен быстро шел на поправку. Время, которое Анджелика проводила в компании с Вольфом, быстро свелось к минимуму; оба вели себя очень вежливо по отношению друг к другу, когда им приходилось встречаться у Стивена, и молчали, оказавшись наедине. Вольф предпочитал проводить вечера в кабинете Стивена — занимаясь бумажной, работой, которая представляла их со Стивеном общий интерес.
Однако Вольф выполнял обещание, данное другу — например, он мужественно прогнал от Анджелики репортеров, которые окружили ее в день после операции отца.
Удивительно, но в утренних газетах ее имя больше упоминалось наряду с именем Вольфа, а вовсе не Стивена. В газетах писали, что она его последняя подружка! Подумать только!
Однако Вольфа это нисколько не смущало. А Стивена даже откровенно позабавили их совместные снимки в желтой прессе. И Анджелика решила тоже не устраивать из этого большого события.
В конце концов, решила девушка, сидя за обеденным столом напротив Вольфа в день накануне выписки отца из больницы, граф Гамбрелли скоро навсегда покинет ее жизнь.
Осталось лишь пережить совместный обед с Вольфом и ужин, а завтра они уже привезут Стивена домой.
— Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал за прошедшую неделю, Вольф.
Она отмахивается от меня, решил Вольф, сразу почувствовав раздражение и злость.
Анджелика выглядела сногсшибательно в вечернем платье цвета мокрого асфальта, которое подчеркивало выразительную глубину ее серых глаз и каждый изгиб ее потрясающего тела. Волосы пышным облаком ниспадали на плечи, а лицо, не отягощенное косметикой, излучало чистоту и свежесть. И только персиковый блеск на губах будто приглашал прикоснуться к ним и попробовать на вкус их сладость.
— Я был рад помочь.
— Неужели? — неожиданно резко поинтересовалась Анджелика, обиженная столь холодным ответом на свою благодарность.
— Разумеется.
— Ты очень вежлив, Вольф, — заключила девушка. — Так когда ты собираешься вернуться к своей привычной жизни? — поинтересовалась она, понимая, что Вольф уже достаточно пожертвовал собственными интересами во имя друга.
Ни разу за все то время, пока они вдвоем жили в доме Стивена, Вольф не встретился с друзьями. Он либо находился в доме, либо вместе с ней навещал Стивена в больнице.
Но, без сомнения, в его жизни имелась женщина, нетерпеливо ожидающая, когда Вольф вернется в ее постель...
— Уверена, эта неделя стала для тебя настоящим испытанием.
— Совсем нет, — отмахнулся мужчина, глядя на Энджел из-под полуопущенных ресниц. — Она дала нам возможность побыть вместе.
И разве это хорошо?
Анджелика сомневалась, что Вольф так считает.
Он очень ценил и уважал Стивена, относясь к нему скорее как к члену семьи, а не просто другу. Именно поэтому Вольф и приехал сюда.
А еще этот мужчина был настоящим сердцеедом. Женщины слетались на него, как мухи на варенье.
И Анджелика не стала исключением.
Несмотря на то что за последнюю неделю они отдалились друг от друга, Энджел до сих пор ощущала влечение к этому человеку.
Особенно когда он выглядел так, как сегодня. Невообразимо прекрасный в своем темном смокинге и белоснежной рубашке.
Да ее влекло к нему еще сильнее, чем когда-либо! К Вольфу Гамбрелли, мужчине, который менял женщин как перчатки. Но Анджелика не собиралась становиться очередной куколкой в его коллекции. А значит, нужно просто подавить в себе эмоции, которые она испытывала по отношению к этому мужчине.
— Бедняжка, — насмешливо произнесла девушка. — Столько времени страдал по моей вине!
— Вовсе нет, — парировал Вольф.
Он догадался, что в прекрасной головке Анджелики бродят какие-то нехорошие мысли на его счет, и пытался понять, почему же она так нарочито дерзка с ним.
— Энджел, в чем дело? — он накрыл ладонью ее руку.
— Ни в чем. — Она выдернула руку и принялась расправлять салфетку на коленях.
— Ты... что-то... — Вольф заметил, как Анджелика побледнела. — Энджел?
— Пожалуйста, перестань звать меня так, — со злостью бросила она.
Вольф нахмурился.
Возможно ли, что Анджелика, так же как и он, борется со своим влечением к нему?
— Почему?
— Я уже сто раз говорила, почему! — неожиданно взорвалась она. — Ты не имеешь права...
— Полагаю, я получил это право, когда ты отдалась мне ночью в клинике, — перебил ее Вольф.
— Как ты смеешь упоминать о той ночи? — воскликнула девушка, вскочив из-за стола. — Я слишком тогда переживала из-за операции Стивена. Была вымотана эмоционально. Ты этим воспользовался.
— Ты злишься, чтобы скрыть свои настоящие чувства, Энджел.
