Люси Монро - Подарок для Александры
Газетчик на этом не успокаивался, а шел в своих предположениях дальше. По его мнению, Димитрий Петронидис смирился со своей ролью будущего отца и любовники наконец-то пришли к согласию. Заканчивалась заметка лаконичным предположением, что скандальное дело имеет все основания перерасти в мирную супружескую жизнь.
Тошнота подступала к горлу, и Александра со скоростью пули метнулась в сторону ванной. Димитрий подоспел на помощь, держа в руках смоченное холодной водой полотенце и стакан воды. Когда Александра привела себя в порядок и почувствовала некоторое облегчение, он нежно подхватил ее на руки и, внеся обратно в гостиную, бережно усадил на диван.
– Я закажу чего-нибудь перекусить. Хорошо, дорогая?
Александра не могла даже поднять глаз, чтобы взглянуть на мать. Как раздражена и разочарована, очевидно, была Сесилия. Александра годы потратила, чтобы скрыть свою двойную жизнь, чтобы не допустить скандала и защитить свою мать и ее уважаемое в Новом Орлеане имя от позора. И вот в один прекрасный день какому-то газетчику удалось разрушить абсолютно все.
– Димитрий, им все известно… И про нас, и про ребенка, и про Ксандру Фочен.
Димитрий нежно приложил руку к ее разгоряченным, трепещущим губам.
– Тсс… Все уладится. Поверь мне. Скажи лучше, что тебе заказать.
– Тосты и немного фруктов.
Он категорично замотал головой.
– Этого будет недостаточно для тебя и ребенка. Я закажу, конечно, тосты и фрукты, но добавлю к этому нормальную пищу.
– Зачем тогда меня спрашивать, если ты все равно все сделаешь по-своему? – с раздражением отозвалась Александра. Но в глубине души она была рада, что ее отвлекли от омерзительной статьи.
Димитрий неуместно рассмеялся.
– Возможно, я просто хотел услышать твой голос.
Сесилия рьяно запыхтела, напоминая им обоим, что она как-никак находится в их компании.
– Мадам, вполне понимаю и разделяю вашу озабоченность и сделаю все, что в моих силах, чтобы уменьшить ваши переживания. Но я не позволю вам осуждать вашу дочь. Она слишком слаба сейчас, чтобы выслушивать глупые инсинуации.
– Как вы смеете? – вспылила Сесилия.
– Могу я вам что-то заказать? Позавтракаете с нами? – спокойно спросил ее Димитрий, не обращая никакого внимания на ее разъяренный тон.
Столкнувшись со стальной мужской волей, значительно более сильной, чем ее собственная, Сесилия мгновенно притихла. С суровым видом она опустилась в одно из кресел.
– Чай всегда действовал на меня успокаивающе.
– Тогда я незамедлительно прикажу его вам подать.
Странной походкой, не сводя глаз с присутствующих, словно желая удостовериться в том, что Сесилия не проронит ни слова и ничем не оскорбит дочь, он направился к телефону. Его забота явно тронула Александру. Отдав необходимые распоряжения, Димитрий занял место рядом с Александрой и взял ее за руку.
– Миссис Дюпре, разрешите мне хотя бы представиться. Я Димитрий Петронидис. – Его улыбка была способна растопить и камень. Он встал и слегка наклонился. – Большая честь познакомиться с матерью женщины, на которой я решил жениться.
Александра жадно втянула воздух и чуть не поперхнулась, увидев, как кислое лицо матери озарила очаровательная улыбка. Сесилия слегка поправила свои и без того безукоризненно уложенные пепельно-русые волосы и улыбнулась Димитрию.
– Можете называть меня Сесилия. Брак будет радикальным средством, которое сведет скандал на нет. Я так рада, что вы заранее все продумали. Александра всегда была такой импульсивной. А в последние три месяца особенно.
Александра крепко стиснула зубы.
– Я еще не дала своего согласия на брак.
Сесилия махнула рукой, не желая слушать возражения дочери.
– Безусловно, ты согласишься, дорогая. Надо обсудить еще массу вопросов. Свадьба должна стать скромным мероприятием во избежание сплетен.
– Мама, мы не в средние века живем. Ты не сможешь сбыть меня с рук, договорившись с женихом без моего на то согласия. – Александра повернулась к Димитрию. – А ты не сможешь получить меня в жены, имея только огромное желание моей матери.
– Александра, этот корреспондент написал правду? Этот человек и есть отец твоего ребенка?
Голосовые связки Александры словно одеревенели. Утвердительный ответ будет означать полное поражение в сражении с матерью.
– Да, – произнес вместо нее Димитрий, когда понял, что молчание слишком затянулось.
– Тогда не вижу, в чем, собственно говоря, проблема. Конечно, ты должна выйти за него замуж.
– Совсем наоборот. – Неослабевающее давление, исходящее и от матери, и от Димитрия, приводило Александру в ярость. – Я справлюсь с воспитанием ребенка одна. Если тебя это огорчает, извини. Я ничего не могу исправить.
Александра гордилась собой: ей удалось произнести короткую, но содержательную речь. Но радость была недолгой, на глазах матери засверкали слезы.
– Шесть долгих лет, проведенных в непроходящей тревоге, что кто-нибудь узнает о том образе жизни, который ведет моя дочь, – разве это не тяжелый крест, выпавший на мою долю? Теперь об этом знают все вокруг. – Сесилия зашмыгала носом, чем тронула сердце дочери. – Подумай о ребенке, – было последним аргументом Сесилии.
Знакомое чувство очередного поражения подбиралось все ближе, и Александра торопливо спросила мать:
– Как ты оказалась в Нью-Йорке?
Газета со злосчастной статьей вышла только утром, так что не могла служить достаточным поводом или оставляла слишком мало свободного времени, чтобы собраться и вылететь из Нового Орлеана в Нью-Йорк. Поездка эта была заранее запланированной.
Мать недовольно шмыгнула носом и, развернувшись к Димитрию, обратила на него взгляд своих трогательных, молящих глаз.
– Я проделала этот долгий путь с юга на север, чтобы образумить свою дочь, чтобы восстановить былые дружеские отношения и примириться накануне Рождества. Такие праздники семья должна встречать вместе, не правда ли? Но в своем теперешнем незавидном положении она стала еще более упрямой. Теперь она упорно отказывается выйти за вас замуж. Неудивительно, что от бесконечных тревог я все время болею. Она сведет меня в могилу.
– Не могу с вами согласиться. Появление на свет ребенка не может представляться огорчительным обстоятельством, – ответил Димитрий леденящим кровь голосом. – Я равным образом не понимаю, почему работа Александры манекенщицей под вымышленным именем стала для вас такой трагедией. Из того, что мне известно, я смело могу сделать логический вывод, что эта профессия хорошо поддерживала вас и вашу младшую дочь материально. И в течение многих лет.
Однако Сесилию трудно было смутить.
