Четыре любовницы и ни одного классического СЛР - Екатерина Стрелецкая
— И как? Успешно? Ей понравилось? — хихикнула Ева.
Она, наконец, поняла, что именно её смущало на первом фото. Неестественность.
— Зая! Здоровьем мамы клянусь, ничего не было! Я полчаса провозился…
— Что-то долго. Старость — не радость, маразм — не оргазм?
Марк устало закатил глаза:
— Веселишься? А мне вот тогда не смешно было. Ты когда-нибудь пробовала оторвать от пальмы вцепившуюся в неё обезьянку?
Ева замотала головой:
— Не-а. Только коалу от эвкалипта… Когда мы с девочками в отпуск ездили. Мишка не хотел с нами фотографироваться… Сперва…
Марк тяжело вздохнул:
— Я так понимаю, вашему женскому партизанскому отряду теперь закрыт въезд в Австралию?
— Нормально всё. Мы извинились.
— Перед кем? Перед коалой?
Ева прикусила нижнюю губу и виновато посмотрела на мужа:
— И перед ним тоже. А фотографу объяснили, что подумали, будто мишка падает, и хотели помочь, подсадив обратно…
— За-а-а-я… — простонал Марк.
Ева пожала плечами:
— Ну, выкрутились же! Ладно. Про кухню я поняла. А в кафе? А в лифте?
Марк посадил жену на кровать и ещё раз крепко обнял:
— В кафе я пообедать пошёл. А тут Анжела с договорами заявилась. Вроде как шеф срочно затребовал их к себе и только моей подписи не хватало. Пока разбирался что к чему, она несколько раз пыталась вцепиться в мои руки. Я даже не понял, что на неё нашло. Теперь вопрос отпал. В лифте она постоянно то укачивание изображает, то приступы клаустрофобии. Достала. Всё, решено, поговорю с шефом, пусть приструнит хорошенько. Под угрозой увольнения. Несмотря на то, что она чья-то там племянница. Ты мне веришь?
Ева вздохнула и прижалась к мужу:
— Верю. Наверное, я — дура. Но верю.
— Нет, это потому, что ты любишь меня. А я люблю тебя. И никогда не дам ни малейшего повода усомниться в этом.
Ева дотянулась до лежащего на кровати конверта и достала письмо.
— Совсем с ума девчонка сошла… Но как всё не вовремя! — стукнул кулаком по стене Марк.
— А что так? — искренне поинтересовалась Ева.
— Меня в командировку отправляют на несколько дней. Срочно. В одном из филиалов что-то непонятное творится. Они ждут нас в понедельник, но наши решили сыграть на опережение, чтобы местное руководство не успело хвосты подчистить, если там действительно что-то нечисто. Вылет через три часа. Еле уговорил совет директоров, чтобы дали возможность домой за вещами заехать. И заодно наличку взять. Не известно, будут ли в этой тьмутаракани работаюшие банкоматы.
— Один летишь?
— Нет, с Петровичем. Надо чтобы он своим опытным глазом взглянул на производство. Что-то там не так. Либо действительно бракованное оборудование поставили, либо мухлюют, делая списание по браку.
— И длинные ноги у этого Петровича?
— Да нормальные. Вроде. Я как-то не приглядывался… Ева!!! Ты издеваешься?
— Ну, мало ли. Петрович Петровичу рознь. Многое зависит от того, кого ты под этим «именем» в телефонную книгу записал. — Ева изобразила невинное лицо и для правдоподобности хлопнула ресничками.
— Зая, прекрати подкалывать! Давай я позвоню Анжеле по дороге в аэропорт и серьёзно поговорю с ней? Чтобы угомонилась. Или шефу. Пусть увольняет её к чёртовой матери.
— Неа. Раз она такая прыткая, что решила сперва меня в известность поставить насчёт ваших отношений, то мне и карты в руки! Обещай только, что вмешиваться не будешь.
Марк взял с полки Уголовный кодекс и помахал им перед носом Евы:
— Зая, только умоляю, не противоречь, пожалуйста, этой замечательной книжице, ладненько?
— Как скажешь, дорогой! — Ева загадочно улыбнулась и затарабанила пальцами по столу.
— Зая, ты Административный кодекс случайно не видела?
— Дорогой, намёк понят. Учту и Административный.
Марк, наконец, застегнул молнию на чемодане и подошёл к Еве:
— Ты ж моё золотце!
Поцеловав жену ещё раз, он крепко её обнял и зарылся носом в рыжие пряди:
— Представляю, что ты подумала, когда увидела меня, забравшего деньги и активно пакующего вещи…
* * *
— «Это самое» и подумала. Картина маслом «Муж, сбегающий из дома к любовнице, прихватив все сбережения». Или «Марк Валькевич. Автопортрет изменника». — Ева сложила большие и указательные пальцы в рамку и посмотрела через них, будто выбирая место на стене для будущего «шедевра».
— Зая, твои познания в искусстве меня приводят в восхищение. И всё-таки, надеюсь, ты не натворишь глупостей.
Кивая, Ева мысленно скрестила пальцы на руках и ногах.
— Обещаю, что инсталляцию «Безмолвный крик любовницы в бетоне» делать не буду. Хотя жаль, идея хороша. Думаю, многие поддержали бы.
Марк усмехнулся:
— Даже не сомневаюсь в успехе. Это был бы фурор! На аукционе современного искусства с руками бы оторвали! А вырученных денег хватило бы на самого дорогого адвоката, который смог бы вызволить тебя из кутузки.
— Ммм… Слава, признание и свобода… Звучит заманчиво.
— За-а-а-ая! — Марк шутливо погрозил жене пальцем.
Ева состроила ангельски невинное выражение лица и прикусила ноготь на полусогнутом указательном пальце, изображая застенчивое раскаяние.
Марк покачал головой:
— Ты неисправима!
— У тебя ещё есть время меня исправить! Если догонишь свою Зайчишку! — Ева ловко вывернулась из объятий мужа и умчалась в сторону кухни. Скоро вылет, пока то, да сё… Неизвестно, когда удастся ему поужинать, а перекус бутербродами хоть немного утолит голод.
Ловко орудуя ножом, она не заметила, как на кухню вошёл муж и обнял её сзади за талию.
— Даже не представляю, как буду ночевать эти несколько дней вдали от тебя… — с едва уловимой хрипотцой прошептал Марк, целуя Еву в основание шеи.
— Я уже скучаю…
— Матушка скоро придёт, Зая…
Ева ловко подкинула нож в сторону магнитного держателя и завела руки за спину, ещё плотнее прижимаясь к мужу:
— Они с Владимиром Львовичем на все четыре дня уехали в пансионат.
— За-а-а-ая, что же ты со мной делаешь⁈ —
