Приют искушений - Люси Кинг
— Все еще не могу прийти в себя, — признался Зандер, поморщившись. — Это унизительно.
— Эй, это одна из лучших работ, которые я создавала, — беззлобно запротестовала Уиллоу. — Портрет Селены положил начало моей карьере.
— Я была на одной из твоих выставок, — сказала Миа, которая до этого момента не произнесла почти ни слова, что странно, ведь обычно она без труда поддерживала разговор. — В Лондоне. Три года назад. Потрясающе. Ты невероятно талантлива.
Уиллоу просияла:
— Спасибо. Я бы с удовольствием нарисовала тебя, если ты не против. Знаю, я не из тех, кто любит поговорить, но у тебя необычный цвет волос. И невероятная кожа. Ты отлично смотрелась бы в пастельных тонах. Что думаешь?
Миа не знала, что и думать. С широко распахнутыми глазами и порозовевшими щеками, она, казалось, онемела. Она открыла рот. Затем закрыла. Когда ей все-таки удалось сформулировать ответ, она произнесла неожиданно дрожащее: «Не знаю, что сказать».
— Скажи «да», — подсказала Уиллоу.
Миа моргнула. Затем кивнула.
— Хорошо, я согласна.
— Отлично! Возможно, ты сможешь уговорить позировать и Зандера. Его фигура и эта улыбка… Восхитительный намек на порочность… Я годами пыталась уговорить его позировать мне, но безуспешно.
При мысли об этом Зандера пробрала дрожь.
— Мне предстоит управлять глобальной компанией стоимостью в несколько миллиардов евро, — напомнил он, скрывая ужас за растерянной улыбкой. — Жаль тебя разочаровывать, но свободное время у меня ограничено.
— Когда-нибудь у меня получится.
Нет, у нее не получится. Потому что Уиллоу нравилось показывать глубину своих героев, открывать скрытые стороны их личности. Очевидно, это придавало ее работам определенную глубину и яркость. Но если она начнет копаться в его душе, то не найдет ничего светлого, хорошего, только чувство никчемности, которое таилось внутри и не предназначалось для публики.
— Выдохни.
К его облегчению, разговор перешел на другие, менее неприятные темы, но почему-то он не мог перестать думать об улыбке Миа, когда она согласилась позировать для его невестки. Что-то в этом показалось ему важным. Он не мог понять, что именно.
Весь вечер, пока они ели и пили, он продолжал размышлять над этой головоломкой и следил за ней издалека. Сначала она предпочитала наблюдать за происходящим, а не участвовать в нем. Но постепенно, казалось, расслабилась, и баланс сместился в другую сторону. Вскоре она и его братья и сестры болтали так, словно знали друг друга годы, а не часы.
Зандер отмалчивался, предпочитая слушать других и наблюдать. Аттикус и Зои недавно посетили ресторан, в котором гостей обслуживают в темноте, что вызвало дискуссию о важности чувств при приготовлении пищи и различных хитростях. Санти покупал остров у побережья Бразилии. Миа мечтала отдохнуть в Лапландии, чтобы увидеть северное сияние.
Сгорая от зависти, он отчаянно пытался понять, как ей это удается. Миа сияла, не только потому, что на ней было платье с золотой бахромой, — сияние исходило изнутри. Она уловила настрой компании и без труда влилась в нее, блистая и вызывая всеобщую симпатию и восхищение.
Когда подали кофе и шоколад, на Зандера снизошло озарение. Он точно знал, что увидел в этой улыбке.
Это то, о чем Миа всегда мечтала, внезапно осознал он, ошеломленный тем, что не понял этого раньше. Желание быть частью семьи. Чувствовать сопричастность. И хотя он никогда не смог бы предложить Миа ту любовь, которую она хотела, поскольку питал отвращение к эмоциям, особенно сентиментального характера, и просто был не способен на это в любом случае, в его силах было дать ей ощущение причастности к большой семье.
«Свадьба уже не кажется такой невозможной, как прошлой ночью», — подумал он с чувством удовлетворения. Обеспечение его положения на случай, если, в отличие от его братьев и сестер, она осознает отсутствие у него глубины и эгоизм, воспротивится этому и решит, что с нее хватит, снова заняло первое место. Потому что теперь, после нескольких дней размышлений о том, что, черт возьми, он будет с этим делать, у него нашелся нужный рычаг.
Какой потрясающий вечер, размышляла Миа, сбрасывая туфли в квартире и направляясь вслед за Зандером на кухню. Подумать только, как она нервничала! Его заявление о том, что они идут на семейный ужин, прозвучало совершенно неожиданно, без предупреждения, но у нее не было времени запаниковать из-за того, как все эти прекрасные люди воспримут новость о ее беременности, потому что, к ее изумлению и облегчению, ее окутало тепло, и все опасения просто исчезли.
Не было ни лукавых комментариев, ни осуждения, только симпатия и поддержка. Она не видела этих людей раньше — они вращались в совершенно разных кругах, — но это ни на йоту не уменьшило их эмпатии, принятия ее и их будущего племянника или племянницы. Поначалу Миа была так удивлена, что едва могла говорить.
Но, по крайней мере, она не попала в ловушку, думая, что все это реально. Каждый раз, когда она ловила себя на том, что погружается в маленькие опасные грезы наяву, в которых они одна большая счастливая семья, Миа вспоминала, как Зандер категорично заявил Талии, что они не пара, и возвращалась в нужное русло.
За ужином Миа толком не распробовала еду, что было не похоже на нее, и наблюдала за происходящим, как ребенок, прижавшийся лицом к витрине кондитерской, позволив втянуть себя в разговор только после того, как укрепила свою оборону.
И разве это не интригует?
Разговор Зандера с Уиллоу, то, что он не захотел позировать для портрета, особенно заинтересовал ее. Отговорка о нехватке времени ее не убедила, остальным членам семьи удалось выкроить время — их портреты висели на выставке, на которой Миа была, но не его. За улыбкой и небрежным пожатием плеч она уловила вспышку раздражения и что-то похожее на страх. Чего, черт возьми, он боится?!
Этим вечером ее озадачило не только это. Таинственная Валентина, кем бы она ни была…
Но гораздо больший интерес представляли другие подводные течения, которые, как она чувствовала, клубились вокруг Зандера. Было ясно, что все присутствующие очень любят его — ужин прошел в веселой и непринужденной обстановке, — но по какой-то причине Зандер выглядел напряженным, отстраненным от происходящего. Он хорошо это скрывал, но пару раз Миа даже поймала его на том, что он смотрит на братьев и сестер так, словно они — люди другого вида, что странно.
И что это за ленивая улыбка, расслабленность и беззаботная манера растягивать слова? Это был не Зандер. Она мельком видела мужчину под маской, гораздо более многослойного, чем он казался на первый взгляд,
