Энджел Фогг - Превратности любви

Танцевала она всегда с удовольствием. От природы грациозная и музыкальная, она была еще и хорошо обучена этому искусству. А в объятиях опытного партнера двигаться легко, особенно когда он тебе небезразличен.

Димитр держал ее уверенно и властно. И очень близко к себе. Линн прекрасно понимала, что все попытки отодвинуться от него будут напрасными. Вечные соперники – рассудок и чувство – вновь принялись испытывать друг друга: безумно хотелось уткнуться в его плечо, прижаться к нему щекой, но она не позволяла себе расслабиться и была внутренне напряжена так, что ломило мышцы. Димитр не произнес ни слова, хотя Линн чувствовала его губы у своего уха.

Медленная музыка сменилась быстрым ритмом, и Димитр повел супругу к столику, властно придерживая ее за талию.

– Может, ты уже хочешь уйти?

Линн помедлила с ответом. Оставаться здесь совершенно не хотелось, но она не была уверена, что жаждет остаться с ним наедине. Уйти домой? Это значит спальня, это значит постель… Нет, только не это, только не сегодня!

– Тебе завтра рано вставать? – вежливо поинтересовалась она. Глаза Димтра чуть сузились.

– Не раньше обычного.

– В таком случае решай сам.

Теперь в темных глубинах мелькнул какой-то огонек.

– Полагаю, обязанности свои мы выполнили. К тому же еще минут тридцать будем выбираться отсюда.

Он не угадал – это заняло гораздо больше времени. Они остановились у одного столика, потом у другого, у третьего, перемолвились с одними, попрощались с другими… Империя Костакидаса была воистину могущественной, поэтому всякий считал за честь знаться с ее главой Димитром Костакидасом. Одни держались с ним на равных, другие – с подобострастием, третьи – с завистью, но со всеми он был одинаково вежлив. Линн изумляло, как ловко и деликатно избегал он нежелательных бесед, как искренне интересовался успехами коллег и даже соперников.

К «ягуару» они подошли только около полуночи. Город уже опустел. Димитр включил музыку, и Линн с наслаждением погрузилась в нее, радуясь, что не надо разговаривать. Дома она зажгла свет в гостиной и нерешительно остановилась. Димитр предложил глоток легкого спиртного на ночь. Отказываться Линн не стала, надеясь, что это поможет ей заснуть.

Через несколько минут они поднялись в спальню. Линн со стаканом в руке села в кресло. Димитр начал раздеваться. На глазах у нее свершалось некое превращение. Исчезал светский лев, его место занимал мужчина-победитель, мужчина-хищник, с такой чувственностью, против которой не смогла бы устоять никакая женщина. Линн ощутила, как забурлила кровь, как сжалось от вожделения женское естество… Она ненавидела себя в эти минуты. И ненавидела его.

– Устала?

– Вопрос с подвохом, – внешне беспечно ответила она. – Как, по-твоему, я должна отвечать.

– Почему бы не ответить честно? – приподняв брови, с легкой усмешкой поинтересовался Димитр.

Губы у нее дрогнули, в глазах что-то сверкнуло. Слезы? Гнев?

– Я не хочу спать с тобой.

Он провел пальцами по ее нежной щеке, шее, и Линн сжалась от этого прикосновения. В горле у нее стоял комок. Она была как маленький, беззащитный зверек.

– Нет? – переспросил Димитр. Сознавая, что поражение близко, Линн отступила на несколько шагов, съежившись еще больше. Главное – не потерять самообладания.

– Я не заменитель, – сдерживая ярость, бросила она и тут же испугалась сказанного: не те слова, не так надо было говорить!

– Заменитель чего? Или кого? Шанны? – вкрадчиво спросил Димитр. – У меня нет ее…

– … Сексуального опыта? – подсказал он. Глаза начало щипать, а сердце ныло уже давно.

– Думаю, это самое верное определение, – наконец отозвалась она, сокрушаясь, что так и не сумела ответить колкостью.

– Должен заметить, что есть существенная разница между партнершей, чья сноровка в плотской игре подогревается сугубо практическим расчетом, и доверчивой женщиной, которая теряет голову, отдаваясь любви.

Распахнутыми глазами Линн смотрела на него.

– Это… невыносимо, – чуть слышно прошептала она.

– Это правда, – усмехнулся Димитр.

Линн поставила недопитый стакан и вышла, не видя мужа и не думая о нем.

В ванной она разделась, приняла душ, привела в порядок волосы, натянула ночную сорочку и отправилась в другое крыло дома, где жила до замужества. Она будет спать в своей прежней комнате. Необходимость провести еще одну ночь рядом с этим мужчиной была несносна.

Действовала Линн автоматически, не задумываясь над тем, что происходит. Просто легла и завернулась в одеяло. Эмоции раздирали ее, времени она не замечала. Неужели можно возненавидеть того, кого любила? Неужели ревность хуже мук в преисподней? Я вышла замуж по расчету, я отбросила все девичьи иллюзии, так имею ли я право ревновать, терзалась Линн, будучи на грани забытья.

Вдруг скрипнула дверь. Сон мгновенно исчез. У кровати стоял Димитр. Он молча откинул в сторону одеяло и поднял ее на руки.

– Уйди! Оставь меня! – забилась Линн.

– Не хочешь заниматься любовью – твое дело, – услышала она его низкий голос. – Но спать ты будешь в нашей супружеской постели.

– А если я не желаю? – по-детски выкрикнула она.

– Это не имеет никакого значения, – заявил Димитр, уже открывая дверь в их спальню.

– Да иди ты к черту! К черту! – начала браниться Линн, отчаянно извиваясь в железных руках.

Он невозмутимо и молча уложил ее в постель, укрыл и лег рядом. Линн сразу, свернулась в клубок, как ежик, отодвинулась на самый край кровати. Спать она уже не могла. Слишком напряжены были нервы. Она боялась шевельнуться, боялась услышать шорох… Больше всего на свете ей хотелось сейчас повернуться и ударить этого властного тирана, оскорбить его, поставить на место… но она знала, что ни к чему это не приведет. Конец будет один. И ее победа тут же обернется горьким поражением.

Глава 7

Все-таки она заснула, ибо, открыв глаза, увидела, что уже утро. В комнате никого. Часы показывали половину десятого. Со вздохом Линн встала с постели. Душ подбодрил ее, и на кухне она появилась как ни в чем не бывало.

– Димитр уже уехал, – сообщила Элени, выставляя перед девушкой апельсиновый сок, гренки, хлопья. Предстоящий день не сулил никаких неожиданностей. Линн позавтракала, не торопясь оделась, тщательно продумывая детали, накрасилась и, стуча каблучками босоножек, направилась к «мерседесу». Она уже знала, что ей нужно. Она ехала в центр, чтобы куда-то себя деть.

Пейж тратила свое время на благотворительность – фонды, клубы, базары, приемы, концерты… Линн при всей любви и привязанности к матери была другой. Общественная деятельность не была ее стихией, как, впрочем, и безвылазное сидение дома или бесконечные походы по магазинам.