Энджел Фогг - Превратности любви

Как сквозь пелену, Линн почувствовала потом его руки, ласкающие ее грудь, его губы, щекочущие рот… Последнее, что осталось в памяти, – шелковистая простыня, покрывшая наготу, и надежные горячие руки, которые обняли ее и унесли в сонный мир грез.

День уже разгорелся вовсю, когда Линн и Димитр выехали из отеля. Медовый уик-энд заканчивался. Они направились домой, в свой особняк.

Элени приготовила истинно праздничный ланч, и, хотя Линн честно пыталась отдаться греху чревоугодия, все было тщетно. Есть она не хотела.

Возможно, виной тому были дурные предчувствия, потому что очень скоро позвонили из клиники: Пейж стало хуже. Димитр немедленно вывел «ягуар». В больнице им сказали, что Пейж уже в интенсивной терапии, под капельницей. Им оставалось только сидеть подле ее кровати и ждать, когда она на несколько секунд вырвется из забытья.

Два дня и две ночи Линн и Димитр по очереди бодрствовали около Пейж, пока наконец ранним утром не уехали домой. Все было кончено.

Глава 6

Промелькнула череда горестных дней. Похороны были уже позади, но боль не проходила. Линн углубилась в хозяйственные дела, каждый день находя себе работу: то убирала дом, то рядом с Элени скребла кухню, то возилась в саду. Действовала она автоматически и очень сосредоточенно – только так можно было заглушить тоску.

То и дело всплывало перед глазами жизнерадостное лицо матери, ее ласковые глаза, улыбка, голос, то и дело вспоминались прожитые с ней счастливые дни. Не всякой дочери доводилось иметь такую мать и такого друга. Линн понимала, что за это будет вечно благодарить судьбу. Тем горше была потеря. Раздумья о матери теперь непременно наводили Линн на мысли о Димитре, об их странном браке и о том, что отныне этот человек стал для нее главным в жизни. С кончиной Пейж уже не было необходимости притворяться. Впрочем, себя Линн не обманывала. Она признавала, что бессильна противиться той чувственной стихии, которую вызывал в ней муж. Линн презирала себя за слабость, за то, что зажигается от одного его взгляда, от одного прикосновения. Отдаваться плотской любви с ним ей было необходимо, как необходимо человеку дышать. В его руках она забывала обо всем, кроме всепоглощающей остроты вожделения, она заворачивалась в волшебную пелену сладострастия, проваливалась в бездну… чтобы потом очнуться и начать новый, мучительно-счастливый день.

Однажды таким утром, после отъезда Димитра в город, Линн быстро собралась и пошла к машине, на ходу сказав Элени, что вернется домой после полудня.

Погода стояла замечательная: синее небо, чуть забеленное облаками, щедрое солнце и безмятежный ветерок.

Не зная толком, куда едет, Линн вывела «мерседес» на южное шоссе и поехала по направлению к полуострову Морнингтон. По мере отдаления от города машин становилось все меньше, и скоро Линн поняла, что приближается к Фрэнкстону.

На побережье можно свернуть у любого указателя, но почему-то Линн выбрала дорогу на Роузбуд. Остановилась она на уединенной стоянке. С одной стороны – зелень лугов, с другой – пронзительная лазурь моря. Долго она сидела в машине, бездумно глядя вдаль, где небосвод сливался с морской гладью, потом пошла по песчаному пляжу – куда глаза глядят.

Бриз ворошил волосы, трепал подол легкого платья, но Линн не замечала этого. Она шла, глядя на чаек, игравших над водой, слушая их надрывные крики и шелест волн. Спустя какое-то время девушка остановилась и так же отрешенно двинулась обратно, удивляясь, что незаметно ушла так далеко. И вновь мысли ее вернулись к Димитру. К супругу, брак с которым был вынужденным, продиктованным беззаветной любовью к Пейж, к человеку, которого обожали они оба.

Я попала в ловушку, призналась себе Линн. Она не сомневалась, что Димитр рассматривает их союз как удачную сделку, позволившую ему ухватить едва не упущенные концы. Все, что старый Костакидас отписал Пейж, теперь вернулось на круги своя. Все было в его руках – молодая покорная жена, капитал, недвижимость. Все по закону и все под его контролем.

Но выдержит ли она, если Димитр отвернется от нее, если начнет искать другие развлечения, другие утехи, другие успехи? С кем-нибудь вроде Шанны Делаэнти?

Ледяная дрожь пробрала женщину. Съежившись, она обхватила себя руками… Если это случится, она будет сломлена. Она просто умрет. Да, сейчас у нее богатство. Она может пожелать что угодно и получит это: путешествия, блага, драгоценности… Но она хочет, владеть сердцем этого мужчины. Не просто носить его фамилию, жить в его доме, спать в его постели, но быть его единственной возлюбленной – и навсегда.

Ну не безумство ли это?

Рассудок подсказывал ей, что надо наконец объясниться, разорвать этот мнимый супружеский союз и вернуться в Голдкост к прежней жизни. Во всяком случае, самое тяжелое объяснение будет легче ее нынешнего существования, когда в любой момент может обнаружиться его равнодушие, даже неприязнь, любовница на стороне и так далее.

Было уже одиннадцать, когда Линн добралась до своего «мерседеса». Домой возвращаться было еще рано, поэтому она решила заехать в Роузбуд. Перекусив и отдохнув за чашкой кофе в маленьком кафе, Линн тронулась в обратный путь.

– Звонил Димитр, – сразу сообщила Элени, стоило молодой хозяйке зайти в дом. – Он напомнил, что сегодня вечером у вас мероприятие.

Чертыхнувшись про себя, Линн тут же вспомнила, что на вечер назначен благотворительный прием в организации, куда многие годы входила Пейж. Линн унаследовала ее «хозяйство» и теперь вынуждена была принимать участие в его деятельности. Очередной сбор должен был состояться в фешенебельном отеле в центре города. Предполагалось, что соберется весь бомонд. Да, ведь Димитр действительно говорил вчера, чтобы к шести она была готова. Это означало, что на сборы – ванну, макияж, прическу и туалет – остается чуть больше двух часов.

Линн успела вовремя.

Старания ее не пропали зря. Она выглядела сногсшибательно в шелковом платье цвета электрик, в того же тона легком жакете. Сдержанный макияж эффектно сочетался с пепельными волосами, взбитыми надо лбом, золотые украшения были изысканными и дорогими. Настоящая светская дама! И достойная пара блистательному Димитру Костаки-дасу, грациозному, сильному, как хищник, даже когда он был в смокинге. И невероятно опасному.

– Ты готова?

Его низкий, звучный голос, как всегда, заставил Линн содрогнуться и приготовиться к защите.

– Выступить на поле боя? Да, готова, – отозвалась она.

– Ты не хочешь идти туда?

Линн сдержанно вздохнула.

– Меня не прельщает перспектива быть предметом всеобщего внимания.

– По-моему, ты чрезмерно щепетильна в таких мелочах.