Лора Грэхем - Поверь в себя

Жеребец фыркнул и привстал на дыбы, как бы предостерегая. Алан остановился и опять тихо пощелкал языком.

— Ну, мальчик, ты же знаешь, я не сделаю тебе больно. Иди ко мне… — Давно заученные бессмысленные звуки срывались с его языка. И мало-помалу чалый, пофыркивая, подходил к нему.

Человек казался ему неотразимым соблазном. Через несколько минут жеребец остановился прямо перед Аланом и, опустив голову, подставился его ласковым рукам.

Внезапно резкий пронзительный свист нарушил тишину. Жеребец фыркнул, отдернулся и увлек кобыл в лес.

Разъяренный Алан повернулся и встретился взглядом с парой темных глаз.

— Джефри? — испуганный вопль Элис не произвел впечатления на ее братца. Упакованный в черную кожу парень смотрел на него с негодованием и гневом, свойственными лишь шестнадцатилетним мальчишкам, но тревога промелькнула в глазах, когда высокий, крепкого сложения мужчина подступил к нему на пару шагов.

— Зачем ты это сделал? — спросил Алан обманчиво тихим голосом.

Джефри пожал плечами.

— Черт, у вас был такой вид, словно вы собрались потрах…

Он не успел произнести это слово, как Алан схватил его за кожаную куртку и приподнял.

— Давай-ка договоримся сразу, парень, — негромко начал Алан. — Ты всего лишь маленький панк, и пока не покажешь себя мужчиной, никто здесь не потерпит твоих шуточек. Только попробуй расстроить свою сестру или деда, и мы потолкуем за конюшней. И, кстати, очисть свой язык от грязи.

Алан выпустил Джефри и, протянув ему раскрытую ладонь, спокойно произнес:

— С этим покончено. Меня зовут Алан Железное Сердце.

Мгновение казалось, что Джефри проигнорирует протянутую ему руку. Элис разрывало противоречивое чувство: имел ли право Алан поступать так и понимание, что ее братец заслужил такое обращение и даже нуждался в нем.

Джефри наконец пожал протянутую ему РУКУ-

— Рад познакомиться, сынок, — проговорил Алан, словно ничего и не случилось. Прикоснувшись пальцем к шляпе, он поприветствовал Элис, кивнул Джо и зашагал к своему грузовичку.

— Вернусь поздно, — бросил он через плечо. — Не ждите меня к обеду. — Пора убираться отсюда, думал он. Слишком уж уютно тут становится. И какое ему дело до того, что происходит с Джефри Олвином? Почему он должен воспитывать этого парня? В конце концов пацан не его забота.

Вот Элис, да, это проблема. Эта женщина являлась для него живым, дышащим соблазном. Он, конечно, мог разрядиться в городке, если только опустится до этого.

Около двух ночи Элис, убедившись, что уже не заснет, натянула на себя джинсы, свитер и, прихватив ботинки, на цыпочках спустилась по лестнице. Слава Богу, на работу ей не с утра.

Она пожалела, что не было луны — тогда она смогла бы прогуляться, а так ей остается только впитывать запахи и звуки ночи.

Алан еще не вернулся, и она решила, что не ляжет спать до его возвращения. Он ушел, бросив все дела на нее и Джефри, а это совсем на него не похоже. За последние две недели она убедилась, что Алан человек ответственный, не из тех, кто перекладывает на других свою работу.

Что-то его беспокоило, но не Джефри, хотя его и разозлило поведение мальчишки. Как же ей хотелось сделать что-нибудь, чтобы он снова прикасался к ней, целовал и обнимал ее. Она жаждала его объятий до такой степени, что испытывала боль внутри на протяжении всего дня. Эта боль была настолько сильной, что она хотела, чтобы это наконец случилось, и неважно, что он все равно уедет. Но почему он должен желать ее? Томас был так напуган перспективой лечь с ней в постель, что сбежал аж в Денвер. Может, и Алан удержался в последнюю секунду не из чистого благородства? Может, и на него она произвела отталкивающее впечатление?

Элис уселась на ступеньках крыльца ковбойского дома, решив дождаться его возвращения и убедиться, что с ним все в порядке.

Издалека послышалось урчание его грузовичка. Если бы она успела сбежать, он никогда бы не узнал, что она поджидала его, но что-то заставило ее остаться, словно пригвоздив к крыльцу.

Если она поймет, что он пьян и благоухает женщиной, она почувствует такое отвращение к нему, что уже не захочет, чтобы он прикасался к ней. Мужчины в таком состоянии всегда вызывали у нее омерзение.

А если нет…

Грузовичок въехал во двор, и его фары осветили ее. Алан медленно остановился и, оставив двигатель работать, уставился на сидевшую на крыльце Элис. Она выглядела печальной и немного испуганной,

Если бы у меня была хотя бы капля здравого смысла, сказал он себе, я бы развернулся и поехал обратно в город. Но у него явно не хватало здравого смысла, ибо он выключил фары и выбрался из машины.

Она не шевельнулась.

— Что-нибудь не так? — спросил он, приблизившись.

— Просто не могла заснуть. — А он не пьян, подумала она.

— Сожалею, что уехал так внезапно и оставил на вас столько дел. — Поколебавшись, он присел на ступеньку рядом с ней.

— Джефри помог мне. Для этого он и вернулся. Он ухитрился убедить Роджера, что хочет помочь мне по дому.

— А тут я. Поэтому не удивительно, что он так рассвирепел. Может, мне лучше уехать. — Он думал об этом весь вечер, но так и не решил ничего.

— Нет, — поспешно возразила Элис. — Если ты сам, конечно, не хочешь этого. Никто не будет потакать Джефри. Ему пора научиться приспосабливаться к людям. Алан кивнул.

— Рано или поздно все проходят через это. Я сожалею, что бросил все на твои плечи. Обьино я так не поступаю.

— Я знаю. — Убежденность в ее голосе заставила его пристально всмотреться вч нее. Ее вера в него была равносильна теплому прикосновению.

— Спасибо.

— За две недели я кое-что узнала о тебе. Ты честен, благороден и не оставляешь работу несделанной.

— Настоящий бойскаут, а?

— Ну не совсем, — она улыбнулась.

— Приятно слышать, мужчине нравится считать себя хоть немного проказником. — Ему захотелось запустить руку в копну ее волос, привлечь к себе так, чтобы их губы соединились, чтобы ее маленькие груди прмжались к его груди. Трижды за сегодняшнюю ночь он отсылал приглянувшуюся ему женщину только потому, что в нем никто не мог пробудить интерес, кроме Элис. Не пора ли ему сниматься с якоря?

— Почему ты сидишь здесь, Элис Олвин?

— Я беспокоилась о тебе.

— Спасибо, — тихо сказал он. Боже, уже столько лет никто не беспокоился о нем. Никто не ждал его, никого даже не интересовало, где он и что с ним. Просто иногда ему необходимо побыть одному.

Элис прикусила губу, не желая давить на него, но все же уступила своей озабоченности.

— Знаешь, иногда у меня создается впечатление, что ты живешь с какой-то сильной болью.

У Алана замерло сердце. Какое-то время он даже не дышал. Всю жизнь, когда ему было больно, он сам зализывал свои раны. Никто не хотел ничего знать, ничего слышать. Даже его