Дженнифер Льюис - Безумный полдень
— Я о браке больше не думаю. Это вам стоит о нем подумать.
— Мне? Почему? — Она смутилась.
— Вы заботливы и рассудительны. Из вас получится хорошая мать. — Синклер посмотрел на нее, потом снова отвернулся, словно что-то в черной воде удерживало его внимание.
— О да, конечно. Я не из тех, кто ходит на танцы и носит винтажные платья, — усмехнулась она.
Его взгляд скользнул по ее лицу и задержался на губах, которые невольно дрогнули, все еще желая его поцелуя. Поцелуя, которого они так и не дождались.
Черт, Энни нужно на что-нибудь переключиться.
О боже, но почему у Синклера такой чувственный рот! Красиво очерченный и слегка припухший — соблазнительный контраст с высокими скулами и твердым подбородком. Его губы просто молили о поцелуях.
И теперь Энни знала, какими мягкими и в то же время властными они могли быть, когда целовали ее.
— И все же почему вы не хотите еще раз попробовать жениться?
Он приподнял брови:
— Разве это не очевидно?
— Потому что предыдущие браки не удались? Не знаю, можно ли сравнивать, но Элизабет Тейлор это никогда не останавливало. — Энни улыбнулась. — Клянусь, вы могли бы найти подходящую женщину.
«Я могла бы быть этой женщиной».
Она отбросила эту мысль. Ей хотелось погасить сжигающий ее изнутри костер, а не подбрасывать туда еще топлива.
— Может, стоит подумать, в чем была ваша ошибка? Вы когда-нибудь пробовали?
— Да это элементарно. Просто нам были нужны совершенно разные вещи. С моей первой женой Маффи…
Конечно, ее звали Маффи. Вероятно, она носила розовый костюм с вышитыми на нем маленькими зайчиками.
— Я учился в колледже. Мы поженились в то же лето после выпускного, и наши семьи были очень рады за нас. Мы купили хороший дом в Коннекуте. Я думал, мы будем счастливы. Но потом она решила защитить докторскую по современным языкам в Йеле и стать преподавателем. А когда захотела работать в университете в Перу, мы наконец поняли, что мы абсолютно разные люди с разными жизненными задачами. Сейчас она преподает в Аргентине.
— А вы никогда не думали поехать туда с ней?
— У меня здесь своя жизнь, свое дело. Я не могу тратить время, катаясь туда и обратно. — Синклер снова посмотрел на залив. — Тогда я решил, что никогда не буду иметь серьезных отношений ни с кем, кто только начинает жизнь и не знает, чего он от нее хочет. В Дайане мне понравилось то, что у нее был свой рекламный бизнес и уверенность в завтрашнем дне. Ее жизнь была так насыщенна, что для меня у нее просто не осталось места. Я не хотел каждые выходные мотаться с одной вечеринки на другую, навещая друзей и клиентов. В конце концов мы договорились, что она будет заниматься своими делами, а я своими. Постепенно я начал верить, что именно такими и бывают счастливые браки. Правда, никаких других примеров у меня не было. Мои родители почти всегда жили отдельно — вот, кстати, одна из причин, почему у нас столько домов. Но потом Дайана нашла мне замену.
— Да… — Энни знала об этом.
— Возможно, я просто недостаточно гибкий. Может, лучше завести собаку?
В ее глазах заиграли смешинки.
— О, это серьезное обязательство. С собакой нужно гулять. А что, если вы решите пойти на пляж, а она захочет в парк? — Энни рассмеялась.
— Ты права. К тому же я часто бываю в отъезде.
— Ну, выгуливать собаку вы могли бы поручить вашей экономке.
— Похоже, экономка мне нужна больше, чем жена.
— К счастью, она у вас уже есть. — Энни сделала глоток шампанского. — С расширенным набором услуг.
Ошеломленное лицо Синклера заставило ее пожалеть об этой колкости. Наконец он улыбнулся:
— Это только доказывает, что одной экономки все же недостаточно.
— О, вы редкий мужчина. Вам нужна особая экономка. — Она уже запьянела.
— Эй, вы двое! Что вы там делаете? — окликнул их чей-то голос. — Возвращайтесь к цивилизации! Сейчас здесь будут устрицы!
Синклер рассмеялся:
— Устрицы! Только устриц нам не хватало!
— Кажется, они действуют как афродизиак?
— Именно. Нам нужен афродизиак? — Его взгляд задержался на ее лице достаточно долго, чтобы она почувствовала, как кровь прилила к щекам.
— Я никогда не пробовала устриц.
— Никогда?! Что ж, придется исправить это упущение. — Он подал ей руку.
Жест, который был одновременно формальным и очень интимным. Энни взяла его под руку и почувствовала жар, исходящий от него. А может… ей только показалось?
Пары прогуливались по лужайке, так же как и они, рука об руку, болтая и смеясь. Официанты в черно-белой униформе разносили устрицы на подносах. Маленькие столики появились на террасе, словно грибы после дождя, на каждом — две тарелки и два прибора для устриц и бутылка шампанского в ведерке со льдом.
Синклер отодвинул для Энни стул, украшенный серебристыми бантиками, и она села, устроив вокруг ног широкую юбку.
Три соусника — каждый с маленькой ложечкой — стояли в центре стола рядом с длинным блюдом с нарезанными лимонами. Синклер разлил по бокалам шампанское. Открытые устрицы в жемчужных раковинах матово мерцали под лунным светом. Взяв с тарелки одну, он полил ее соусом.
— Открой рот.
Энни послушалась. Он поднес угощение к ее губам. Прохладный морской вкус встретился на ее языке с острым взрывом пикантного соуса.
— Глотай.
Она слегка поморщилась от странного ощущения, когда устрица скользнула по горлу.
— Да… это… нечто.
Синклер улыбнулся:
— Ну а теперь твоя очередь.
Она посмотрела на него из-под прищуренных ресниц.
— Мои обязанности начинают расширяться в довольно-таки странных направлениях. — Энни не знала, зачем ей понадобилось все время напоминать Синклеру — и себе, что она его подчиненная? Лучше было забыть об этом.
— Сейчас ты не моя экономка. — Синклеру не понравились ее слова. — В любом случае теперь твоя очередь. — В его голосе слышался намек на предложение, от которого дрожь пробежала по ее коже.
Энни потянулась к тарелке и взяла устрицу. Потом посмотрела на соус. Один был похож на томатный, другой — посветлее и менее плотный — вероятно, горячий, а в третьем плавали какие-то пряные травы. Может, чесночный? Она решила выбрать проверенный классический вариант — выжала на устрицу дольку лимона.
Губы Синклера дрогнули в легкой улыбке, когда он открыл рот, чтобы принять угощение из ее рук. Она едва смогла удержать дрожь, когда он втянул в себя эту устрицу, а затем проглотил ее.
— Восхитительно.
Выражение его лица и то, как это слово отозвалось внизу ее живота, позволило предположить, что он говорил не только о вкусе. А может, это был результат действия афродизиака?
