Оксана Алексеева - Игра Теней
Алекса Миллера травили — и, думаю, в прямом смысле этого слова. Ему явно подсыпали что-то, потому что он будто затухал на глазах с каждым днем. Скорее всего, наркотики, а не просто сильное успокоительное. Делали что-то еще: били, не давали спать или срывали какие-то важные встречи, в чем поучаствовала и я, — и все это продолжалось бы до тех пор, пока он сам не заберет документы. Выйти из Игры можно только через двери Академии.
Мы встретились с Дэном ровно в три и тут же переместились в совсем непроходимое место, где нас не могли бы подслушать или заметить. Уселись на лежащий рядом с высокой оградой ствол дерева. Мне очень не хотелось поднимать этот вопрос, но для собственного душевного спокойствия я была обязана это сделать. Пока я собиралась с мыслями, Дэн опередил меня другим:
— Это перебор… Это уже совсем перебор!
— Ты о чем?
Он был явно взвинчен, никак не мог сосредоточиться.
— Так про Миллера. Он тоже придурок, конечно… Знал же, что если на такое решился, то лучше сразу уйти. Ему бы все равно не дали другого выбора!
— Ты о чем? — повторила я вопрос, но теперь уже более сдавленным тоном, предполагая, что не услышу ничего хорошего в ответ.
— Не знаешь? Попытка самоубийства. Он пытался повеситься в своей комнате, да сосед его вернулся с тренировки раньше… Неужели не слышала шум сегодня? — я даже ответить ничего не могла. — Он в больнице. С ним Джон Ховард поехал — когда вернется, расскажет подробности… У Миллера какие-то проблемы с родителями были — они, наверное, просто отказались его отсюда перевести. Даже и не знаю — был ли это знак протеста Игре или собственному отцу…
Меня затрясло — сначала мелко-мелко, а потом сильнее, заставляя все тело содрогаться от бесконечных импульсов.
Кто-нибудь еще хочет покинуть Игру?
Кто-нибудь еще хочет?
Ки Роджерс — не просто инфантильный говнюк, он — убийца! Если бы тренировка не закончилась раньше, то Александер Миллер сейчас был бы мертв! Довести до такого человека — это уже ни в какие ворота! Скорее всего, наркотики тоже сыграли свою службу, приведя его в такое угнетенное состояние, что он решил распрощаться с жизнью. Но Ки Роджерсу было плевать, если отец Миллера был деспотом и не отзывался на просьбы сына о переводе, его волновало только то, что тот отказался Играть… Каким же бессердечным циником надо быть, чтобы после этого еще и написать: «Кто-нибудь еще хочет покинуть Игру?». Никаких сожалений, никаких мыслей о том, что в этот раз он перегнул палку. Чудовище.
Мы долго молчали, не находя слов, чтобы описать свои эмоции. Даже если мы захотим развалить Игру — это невозможно будет выполнить, не зная реального имени Ки Роджерса! И никто из Игроков не осмелится вступить в оппозицию. Прочная система, держащаяся на страхе. И чтобы не задумываться об этом, Игроки убеждают себя в том, что это весело. Даже я чуть себя в этом не убедила!
— Так что там с Джейн? — нарушил Дэн наше затянувшееся молчание. И это вернуло меня к той теме, для которой я и вызвала его на встречу.
— Дэн… Тебя обидит моя просьба, но… Если это все-таки не Джейн?
— Значит, я, — закончил он. — И как я могу тебе доказать?
Мне стало уж совсем неловко.
— Ты кто-то из тех, кто получил бонусы за пентаграмму: Дракула, Марс, Палитра, Рет или Никарагуа. И… ты сам понимаешь… Мне надо точно знать, что ты один из них, а не Золото.
— Но я не один из них.
Я не сразу поняла, что он смеется, а потом почувствовала движение, но в темноте не могла сообразить, что он делает. Замерла только, когда из кромешной тьмы в глаза ударил свет включенного телефона. Дэн набрал пароль и вошел в чат. Пролистнул экран вверх — туда, где в левом верхнем углу был написан ник вошедшего — единственный для каждого Игрока.
КРОСС.
Я засмеялась от облегчения и в порыве обняла его.
— Что ты делаешь? — он даже предпринял попытку вырваться — правда, очень слабую.
— Ты знаешь, что ты — мой герой? — ответила я, пытаясь не слишком шуметь. — Ты нарисовал ее дважды? Дважды!!! Опупеть, я просто в ауте!
Его смех и позволил мне без труда отыскать его губы.
Мы целовались, пока не начало светать.
Глава 8
Ки: Привет, милая Энни! Готова к новому заданию?
Рибонуклеин: Подожди! Я хочу сказать тебе кое-что.
Ки:?
Рибонуклеин: Алекс Миллер… Это было бесчеловечно.
Ки: Уверен, что большинство Игроков с тобой согласны. Можешь организовать фан-клуб Миллера теперь. Но, поверь, мой фан-клуб все равно окажется больше.
Рибонуклеин: Тебя вообще не беспокоит эта ситуация, да?
Ки: Ты ведь хочешь серьезного ответа? Беспокоит. И я не слишком-то рад, что Миллер оказался таким идиотом. В его крови найдут запрещенные вещества — а это уже значит, что Игру на время придется приглушить.
Рибонуклеин: И все? Ты можешь думать о чем-то, кроме своей треклятой Игры?!
Ки: Ты хочешь, чтобы я оправдывался? Хорошо, только ради тебя. Миллер — не слабак, который при первой возможности лезет в петлю, я в этом твердо уверен. И уж если человек его ума и характера хочет повеситься, то сможет это сделать так, чтобы его не спасли, как думаешь? Конечно, это было очень рискованно, но зато он нашел лучший способ договориться с родителями. Ты думаешь, что Игра довела его до самоубийства, а я думаю, что он использовал Игру, чтобы отец его наконец-то услышал. Не хотел ли он уйти из Академии уже давно, но отец даже не хотел об этом слышать? Заодно и мне заочно отомстил — его отец теперь поднимет такую бучу, какой еще не было.
Рибонуклеин: Ты не можешь быть в этом уверен!
Ки: Конечно. Но в мою задачу не входит оправдывать идиотов. Зато я обязан наказывать тех, кто нарушает правила — Миллер это знал. Вся система бы рухнула, если бы я вздумал кого-то пожалеть.
Рибонуклеин: Ого, выставляешь все так, будто ты тоже просто бедненький заложник ситуации! А что будет, если ты нарушишь правила — например, не накажешь показательно желающего выйти?
Ки: Мое место займет Первая Тень. Тени следят не только за участниками, но и чтобы Игра оставалась Игрой. Мое настоящее имя тут же впишут в первую строчку. Игра не была бы такой интересной, если у кого-то, пусть даже у Ки Роджерса, были бы неограниченные полномочия. И именно поэтому Игру нельзя остановить — никому не под силу узнать и мое имя, и имена всех Теней до того, как они выберут себе преемников. А я продержался дольше всех своих предшественников. И теперь я уйду только тогда, когда сам захочу уйти.
