Элизабет Эштон - Парижское приключение
Рени с сомнением посмотрела на нее. Мысль о том, что она не будет видеть Леона, была столь же невыносима, как и страх обнаружить свои чувства.
— Ты думаешь, я смогу?
Джанни засмеялась.
— Голубушка, надо пройти через это! Многим из нас приходится время от времени страдать от неразделенной любви, но жизнь на этом не кончается. А если говорить о Леоне, то я уверена, он считает, что ты по первому же зову прибежишь к нему. Он убежден в этом.
— Ты рисуешь его в ужасных тонах, — возразила Рени.
— Он сухой, практичный человек, голубушка. Он знает, что может использовать тебя в своих целях, вот и старается заполучить тебя. И в результате он с твоей помощью сотворит несколько шедевров. Мадам Ламартин говорит, что он сейчас превзошел самого себя, так что думаю, тебе придется пробыть здесь по крайней мере до тех пор, пока не будет показана эта коллекция.
— Неужели я так важна для него?
— Художники — странные создания, голубушка, им нужно то, что они называют вдохновением, чтобы создавать свои лучшие творения. И видимо в тебе, благодаря сходству с Туанет, он и нашел его. Последняя коллекция Себастьена была настоящей катастрофой — он был не удовлетворен моделями, и для всех нас это было адское время. В конце концов он сделал какие-то дикие модели, которые, возможно, и выражали его настроение; но даже если они произвели фурор, то все равно клиенты салона Себастьена ждут от него не этого. Их должен кто-то покупать, а не всякая женщина захочет выглядеть как папуас.
Рени молчала — она размышляла об услышанном. Она решила, что должна радоваться тому, что с ее помощью большой художник сможет выразить себя и забыть печаль утраты, которая едва не сломила его. Но это была малоутешительная мысль, так как ее единственным достоинством в глазах Леона было сходство с его погибшей любовью.
Июнь выдался на редкость жарким, и изнеможение Рени достигло предела. Вернувшись в один из субботних вечеров в пансион мадам Дюбонне, она, к своему удивлению, обнаружила там Кристину, которая с каким-то молодым человеком ждала ее в чопорной комнате отдыха.
— Каким ветром тебя занесло сюда? — изумленно спросила Рени.
— Да вот, вдруг решили прикатить к тебе на выходные, — сообщила Крис. — Мы думали, что сможем повидать тебя, но когда позвонили сюда утром, нам сказали, что ты на работе.
Рени объяснила, что выходной у нее по понедельникам.
— Но вы нашли, где вам остановиться? В это время года все места заказываются за много дней вперед.
— Нам удалось найти два отказных места в какой-то дыре рядом с Северным вокзалом. Там, конечно, шумно, но зато из окна видно ту белую штуковину на горе, которая похожа на кучку меренг, и это совсем рядом с бульваром Рошетуар, а там, как мы обнаружили вчера вечером, полно всяких магазинов и кафе.
— Белая штуковина — это Сакрэ Кёр, он стоит на Монмартре, и его довольно хорошо видно из любой точки Парижа. Жаль, что я не знала о вашем приезде, я бы что-нибудь нашла для вас.
Она была очень рада видеть сестру. За последнее время она редко вспоминала свой дом и родных.
— А ты не хочешь познакомить меня со своим другом? — спросила она.
— О, так это же Трог! Разве ты не узнала его? Хотя, конечно, сейчас он выглядит несколько иначе, — он привел себя в порядок.
Рени протянула руку юноше, который в этот раз был безупречно подстрижен и выбрит. На нем была форменная куртка и отутюженные темные брюки. Она не узнала его, но решила, что с ее стороны будет тактичнее не говорить об этом. Сейчас она видела перед собой приятного юношу со здоровой кожей и правильными чертами лица.
— Мне бы хотелось, чтобы ваша сестра не называла меня Трогом, — пожаловался он. — Меня зовут Чарлз.
— Я знаю, — насмешливо бросила Крис. — Почему твоим родителям не пришло в голову другое имя, например Грант или Грэг, или какое-нибудь другое, более человеческое? Чарли звучит так нелепо. Для принца оно, возможно, и годится, но для нормального человека звучит по-дурацки.
— А мне нравится это имя, — возразила ей Рени. — Я буду называть вас Чарлз.
Он благодарно улыбнулся ей.
Погода была теплой, и Рени предложила им прокатиться по Сене, если, конечно, удастся достать билеты. Прямо на пароходике можно будет и поесть. Все парижские достопримечательности освещены прожекторами, и они увидят их все зараз. Они приняли ее предложение с восторгом, и Чарлз отправился звонить в кассы, чтобы заказать билеты, а Кристина вместе с Рени пошла в комнату, чтобы привести себя в порядок. На Кристине были черные нейлоновые брюки и пестрая майка с голубыми, зелеными и золотистыми пятнами. Кристина оценивающе посмотрела на белый с черными узорами льняной костюм Рени, на ее лакированные черные туфли и маленькую белую шляпку с черной строчкой.
— Ты выглядишь вполне как парижанка, хотя они обычно одеваются в черное. Этот костюм, наверное, обошелся тебе в круглую сумму.
— Это бывшая модель. У Себастьена любят, чтобы девушки были хорошо одеты.
— Разумеется. Ну, как тебе Трог? Правда, ужас?
— А что случилось с Чарли? — обеспокоенно спросила Рени.
— А ты сама не видишь? Он совершенно изменился. По мне, так лучше бы он стал хиппи или пацифистом, но самое ужасное, что это все из-за меня. Он хочет жениться на мне, и вот он побрился, подстригся и поступил на службу. Ну разве не страшные вещи совершает с людьми чувство ответственности?
— Очень хорошо, что оно у него есть и это совершенно необходимо, если он делает тебе предложение. — Рени входила в роль старшей сестры. — Ты выйдешь за него замуж?
— Может в конце концов и выйду. Мне он очень нравится. Интересно, как сообразить, достаточно ли сильно тебе нравится человек, чтобы выйти за него замуж? Я что-то не замечала, чтобы ты бредила Барри, но думаю, что он тебе… А что, все осталось в силе?
— Официально ни о чем объявлено не было, — уклончиво сказала Рени.
Крис понимающе кивнула.
— Что, поскандалили из-за твоей поездки в Париж? Я рада, что ты настояла на своем. Знаешь, он бросил Салли и все свободное время носится как угорелый по морю на своей моторке. Но у тебя, конечно, кто-то есть?
— Конечно, нет, — сухо сказала Рени. Она не ожидала услышать такие новости о Барри, но они не взволновали ее. — Я много работаю, и у меня не остается времени для романов. («Да простит мне Бог это вранье!» — подумала она).
Она повернулась к Крис, и ее лицо смягчилось. Ее сестра все еще была такой юной, такой неопытной.
— Когда-то я говорила тебе, что если у тебя есть подходящий парень, то нужно выходить за него замуж, — мягко заговорила она, — но теперь я пришла к выводу, что одной привязанности недостаточно. Попробуй подождать, и может быть ты полюбишь. Ты сама поймешь, что это случилось. Этого… стоит подождать.
Крис во все глаза смотрела на сестру.
— Но ты же никогда не верила в романы.
— Я не о романах, Крис, я о любви. Это самое чудесное, что бывает в этой жизни.
Она быстро отвернулась, почувствовав, как задрожал ее голос. Крис молчала; она сразу поняла, что Рени влюблена, но не хочет признаваться в этом. Ей очень хотелось узнать, кто ее избранник и отвечает ли он ей взаимностью. Должно быть, да — решила она про себя. Рени выглядит такой изящной и красивой, что устоять перед ней невозможно, но может, ее возлюбленный пока не признался ей в своих чувствах.
Она с трудом справилась с обуревавшим, ее любопытством и, отбросив упавшие на глаза непокорные волосы вскочила.
— Так мы будем кататься на пароходе или нет? Я умираю с голоду, а Трог, наверное, потерял нас.
Речная прогулка удалась на славу. В свете ярких огней остров Ситэ с Нотр-Дам, купол Дома Инвалидов, фонтаны и набережные были похожи на сказочные дворцы. На одной из набережных луч прожектора осветил обнимающуюся парочку влюбленных.
— Это специально для вас, — заметила Рени. — Так рождается любовь в весеннем Париже.
Крис не ответила, и Рени, обернувшись, увидела, что она сидит в обнимку с Чарлзом, и выражение ее лица навело Рени на мысль о том, что даже если ее сестра еще и не познала любви, то это уже не за горами. Рени с завистью вздохнула — для этой молодой пары жизнь была простой прогулкой. И Рени, глядя на золотые отражения света в темной воде, погрузилась в свои мечты, — она представила себе, что рядом, обняв ее за плечи, стоит Леон и они вместе парят над сверкающей гладью реки. Но тут Крис что-то воскликнула, и Рени, подняв глаза, увидела Эйфелеву башню, — каждый ярус ее 984-футовой высоты был усыпан сияющими огнями.
— Она точно такая же, как на фотографии, — изумленно выговорил Чарльз.
Рени рассмеялась.
— А ты чего ожидал?
После прогулки они оставили Рени и отправились окунуться в ночную жизнь Монмартра, хотя Рени и предупредила их об ужасной дороговизне. Они не договаривались о встрече, так как завтра вечером им предстояло вернуться в Лондон, а Чарлз слишком явно хотел остаться с Кристиной наедине, да и у Рени не было никакого желания быть третьей в их прогулках Она передала привет матери и подарок для Майка — открытку с изображением Эйфелевой башни, купленную в одной из сувенирных лавок, которые работают в любое время дня и ночи. Она сказала им, что пройдет не так уж много времени, и она вернется домой, ее контракт действителен до завершения работы над новой коллекцией, и она не собирается продлевать его. Это решение она приняла после многих часов мучительного раздумья, и хотя мысль о разлуке с Леоном была невыносимой, Рени поняла, что ей не будет покоя до тех пор, пока она будет ощущать на себе его влияние. Она не стала объяснять причины своего решения любопытной Крис, и та была разочарована столь скорым возвращением сестры, решив, что та возвращается к Барри.
