Элизабет Эштон - Парижское приключение

Элизабет Эштон

Парижское приключение

ГЛАВА 1

Рени Торнтон задержалась возле универмага, чтобы рассмотреть украшенные к Рождеству витрины. Ее внимание привлек снежный пейзаж: на фоне Альп манекены демонстрировали новейшие лыжные костюмы. Рени смотрела на нарисованные горы с легкой завистью: ей всегда хотелось путешествовать, и, работая фотомоделью, она надеялась, что когда-нибудь получит зарубежный контракт. Она знала, что некоторые их девушки уже работали во Франции, Италии и даже в Марокко. Но для нее наиболее волнующей оставалась пока поездка в Хайлэнд, да и та была испорчена воспоминаниями о твидовых костюмах, в которых приходилось сниматься в страшную жару. Больше чем где-либо, ей хотелось побывать в Париже. Хотя другие столицы — и Рим, и Лондон — оспаривали французское лидерство в мире высокой моды, Париж все еще был меккой для знатоков моды, а областью интересов Рени была одежда.

Она провела бы там отпуск, если бы Барри поехал с ней, но он заявил, что никакие обстоятельства не смогут заставить его отправиться за границу. Он подозрительно относился к чужим обычаям и заграничной кухне и говорил, что чувствовал бы себя дураком, не понимая языка. Барри был ее парнем, и в этот рождественский сочельник она должна была встретиться с ним после ланча, так как он собирался отвезти ее в Вудлей, что в Саффолке, где жили их семьи. Она знала, что накануне он должен был проверить машину, заправиться и подготовиться к дороге, а сейчас он, наверное, методично завершал дела в офисе, перед тем как уйти: Барри всегда был добросовестным и предусмотрительным в отличие от Рени, чья беспечность его порой раздражала. Они были знакомы с детства, и Рени очень уважала его за честность и цельность; она никогда не встречалась с другими парнями.

Она перешла к следующей витрине, в которой были выставлены рождественские новинки — ей нужно было как-то убить время до встречи с Барри, — и в зеркале за дорогими подарками увидела свое отражение. Черный мех ее шубки, несмотря на громкое название, на самом деле был обычным кроликом, но даже эта шубка из кроличьих спинок стоила больше, чем безболезненно могла себе позволить Рени. Однако только мех спасал ее от холода во время поездок по стране, да и смотрелся он неплохо. Маленькая шляпка из черного вельвета плотно облегала медово-золотистые волосы. Ее безупречно округлое лицо было как всегда бледным. Серые глаза, оттененные густыми черными ресницами, выглядели темными и резко контрастировали с цветом волос и кожей. Слава Богу, Рени была выше среднего роста и очень грациозна, что и требовалось для ее работы.

Молодой мужчина остановился рядом у витрины и посмотрел на Рени. Мерлушковый воротник его замшевой куртки несмотря на безветренную погоду был поднят, а черная мягкая шляпа, низко надвинутая на глаза, позволяла видеть лишь твердый смуглый подбородок и четко очерченный рот. Скрытые под полями шляпы глаза скользнули по отражению девушки в витрине рядом с его собственным, он вздрогнул и, проговорив что-то невнятное, обернулся, чтобы взглянуть на девушку. Она же, как будто не подозревая о том, что ее разглядывают, повернулась прямо к нему. На этот раз было слышно, как он прошептал: «Это невероятно!»

Рени быстро опустила глаза и нагнулась за чемоданом, который она, разглядывая витрины, поставила рядом, но мужчина опередил ее.

— Позвольте мне! — она уловила едва заметный акцент. Даже не акцент, а скорее интонация говорила о том, что он не был англичанином. Темные глаза смотрели на нее из-под полей шляпы так, как если бы она была выходцем с того света. Пробормотав слова благодарности, она поспешно забрала у него чемодан. Яркая внешность Рени не могла не вызывать интереса у мужчин, и ей часто приходилось противостоять настойчивости случайных ухажеров. Желая поскорее уйти, пока незнакомец не предпринял дальнейших шагов, она повернулась, но слишком резко — на Рождество обещали сырую погоду, день выдался унылым и промозглым, тротуар был скользким — и столкнулась с двигавшейся прямо на нее тучной дамой, поскользнулась и упала. Мужчина мгновенно оказался рядом и помог ей подняться.

— Вы не ушиблись, мадемуазель?

Значит, он француз.

— Нет, со мной все в порядке, — Рени с сожалением посмотрела на свои забрызганные грязью чулки, на которых спустились петли. Хорошо, что в чемодане есть еще одна пара, можно будет переодеться в дамской комнате в метро.

— Но вы ударились, вам нужно время, чтобы прийти в себя. Позвольте, я отведу вас куда-нибудь… Может, выпьете чашку чая?

Он все еще поддерживал ее за локоть, и Рени, на самом деле ударившаяся довольно сильно, хоть и не желала признаваться в этом, была рада его поддержке. Он начал пробираться с ней сквозь поток спешащих людей, стараясь уберечь ее от толчков, и когда в конце концов провел Рени через вращающиеся двери в холл отеля, она уже не протестовала. Это был респектабельный отель с рестораном, слишком респектабельный для ее скромных доходов, но ее спутник чувствовал себя здесь как дома. Указав ей на какую-то дверь вдалеке он сказал:

— Если хотите привести себя в порядок, это там. А я пока закажу чай.

Время чая еще не наступило, но у Рени не было сомнений, что если он потребует чай, то получит его. Он был из таких мужчин. Переодевая чулки, Рени мучительно раздумывала, не удрать ли ей от своего кавалера, но решила, что это было бы не совсем честно. Его внимание могло быть и бескорыстным, и ему с таким трудом удалось провести ее в переполненный холл; надо будет сказать ему, что у нее встреча с Барри и что она должна немедленно уйти.

Вернувшись, она застала его без пальто и шляпы. Рени заметила, что он худощав и хорошо сложен — широкий в плечах и узкий в талии — и на голову выше нее. На смуглом волевом лице выделялись темные глаза. Он сидел за небольшим столиком, на котором уже стоял серебряный чайник. Увидев Рени, он тут же поднялся, и пока официант почтительно выдвигал для нее стул, помог ей снять накинутую на плечи шубку и затем, сев на свое место, принялся разливать чай. Он подал ей горячий напиток, и она с благодарностью приняла его, глядя поверх чашки. Рени встретила взгляд, все еще внимательно изучающий ее, и, к своей досаде, вдруг покраснела.

Этот человек был слишком красив и, несомненно, обаятелен. Рени же не доверяла привлекательным мужчинам, и у нее были на то основания.

— Так-то лучше, — сказал он. — Вот вы и ожили. Чашка чая для англичан — это лекарство от всех болезней.

— А вы, месье, француз?

— О да. Я ненадолго приехал в вашу страну по делам. И, как и ожидал, нашел ее сырой и унылой.

— Но это все же лучше, чем снег. Снег хорош только на рождественской открытке. А я терпеть не могу шерстяные вещи и ненавижу холод.

Он улыбнулся, его улыбка была обезоруживающей.

— Вы как орхидея, как тепличный цветок, — заметил он. — Хотя нет, я не прав. Вы не так экзотичны, как орхидея, но в вас столько весенней свежести — как у первоцвета или у нарцисса.

Рени сочла, что он слишком далеко заходит в своих высказываниях, и холодно оказала:

— С вашей стороны было очень любезно помочь мне, но сейчас я должна бежать. У меня встреча с другом.

— С другом? — его брови взметнулись вверх. — Вы имеете в виду, с женихом?

Она покачала головой, ее волосы ярко блеснули.

— Пока еще нет, — честно ответила Рени. — Он должен отвезти меня домой на Рождество. Мы живем за городом.

И вновь этот быстрый оценивающий взгляд.

— Но вы не похожи на провинциалку.

— Именно провинциалка, — заявила Рени. — Самый настоящий увалень, когда надеваю резиновые сапоги. Мои родственники работают садовниками в питомнике.

Это была абсолютная правда. Ее дядя, в чьем доме она выросла, был садовником. Она нарочно старалась сбить с толку этого незнакомца и заметила отвращение на его лице при упоминании о резиновых сапогах. Если бы ему стало известно, что она работает фотомоделью и живет в Лондоне, у него могли бы возникнуть определенные планы, а Рени уже решила для себя, что их знакомство должно здесь и закончиться: меньше всего ей хотелось увлечься этим обаятельным французом. Ей было забавно видеть его замешательство.

— Англичане удивительно легко приспосабливаются, — проворчал он, глядя на ее хрупкие бледные кисти. — Но только не говорите, что вы работаете в саду. В это я ни за что не поверю.

Она вслед за ним посмотрела на выдавшие ее руки.

— Нет… ну, я стенографирую, печатаю и так далее.

Взглянув в его глубокие темные глаза, Рени вдруг почувствовала, как учащенно забилось ее сердце, и начала надевать перчатки.

— Вы понапрасну тратите себя, занимаясь бумажной работой, — заметил он.

— Это неважно, чем я занимаюсь, — сказала Рени, — ведь я скоро выхожу замуж.

— За вашего друга?