Когда он опоздал - Нора Лирова
Герман побежал вверх по тропинке, уходящей в сторону оврага. Ноги скользили по мокрой глинистой почве. Только Герман этого не замечал. Он бежал вперед, стараясь выгнать бурю из души.
Ему ведь ничего не было нужно. Только пять фотографий. Все. Пять фотографий, на которые можно было бы смотреть и отвлекаться. Отвлекаться от проблем, от Наташи, которая с каждым годом становилась все злее и циничнее. Она ему изменяла. Говорила, что ходит на тренировки, а сама трахалась с коллегой по работе. Два раза в неделю. Он об этом знал, но закрывал глаза, потому что это было к лучшему. Ему не хотелось с ней спать в одной кровати, не то чтобы заниматься любовью. Любовь давно прошла, оставив после себя лишь двух детей и чувство опустошенности. Той пустоты, которую он не мог ничем закрыть.
Нога все-таки соскользнула. Герман упал на колено, но не покатился вниз. Удержался. Поднялся.
Прошло пять лет. Скорее всего, Лариса уже нашла какого-нибудь паренька. Вышла за него замуж. И теперь они воспитывают ее брата и сестер. Она хорошая девушка, которая бы не осталась одна. Будь он моложе, то точно взял бы ее в жены. Хозяйственная девушка. Симпатичная. Хорошая мать, которая отдавала полностью себя малышам.
Герман поднялся. Сжал кулаки. Ему хотелось сейчас выплеснуть злость. Ударить по стволу сосны. Почувствовать боль, которая бы отрезвила. Он даже подошел к стволу сосны. Провел ладонью по шершавому стволу, которое пахло смолой. Услышал, как застонало дерево под натиском ветра и пожалел его бить. Оно ведь ни в чем не было виновато. Ему и без его ударов приходилось несладко. Но при этом она не сгибалась. Как и Лариса.
Он не был зациклен на ней. Просто…
— Просто пора возвращаться, — сказал Герман.
Он вернулся через час. Полностью промокший. Егор готовил ужин. Вот ему было интересно готовить. Он мог спокойно провести несколько часов за приготовлением сложного блюда и терпеть не мог готовую еду, которую заказывала Наташа.
— Проветрился? — спросил Егор. — Я уже хотел соседскую собаку звать и искать твои следы, которые смыл дождь.
— Ты серьезно хочешь бросить институт? — спросил Герман, заходя на кухню и оставляя за собой мокрые следы.
— Я его закончу. Переведусь в другой. На заочный.
— Зачем?
— Ты понимаешь, что начнется после твоего отъезда? Надо будет решать вопросы с компанией. Мать потянет все на дно. Я захочу спасти хоть чего-то. При этом мы с ней будем ругаться. Зачем мне это?
— И чего ты хочешь?
— Я все оставлю матери и сестренке. Думаешь, что я ничего не смогу добиться самостоятельно?
— Можешь. Но это будет сложно. Зачем тебе эти сложности? Закончи учебу и пытайся встать на ноги.
— Я не пропаду, — ответил Егор. Герман только пожал плечами.
— Я уезжаю завтра. Хочешь плестись хвостом, то езжай. Но помощи от меня не будет. Квартиру ищи сам. Ясно?
— Более чем. Можно спросить чего ускорило твой отъезд?
— Драться с соснами бессмысленная затея, — ответил Герман. — Они ни в чем не виноваты.
Переодевшись, Герман сделал несколько звонков. Договорился с адвокатом. Купил билеты на поезд. Зачем оставаться в городе, когда его больше ничего не держит? Если рвать все связи, то надо это делать резко. Безжалостно. Чтобы не было времени на обдумывания и повороты назад.
Егор уехал, как только закончилась буря. Сказал, что поедет собирать вещи. Герман больше не разговаривал с сыном на эту тему. Он мог бы его убедить остаться. Пусть Егору и было уже двадцать один год. Пусть он и успел отслужить в армии прежде чем пойти учиться, но Герман знал, что до сих пор находится у него в авторитете. Но Герман решил, что Егору нужна свобода действий. Он хотел повзрослеть, и Герман не хотел ему мешать.
Вроде все было подготовлено. Герман думал, что теперь он успокоится. Наконец сможет уснуть. Но сна все равно не было. Бессонница его не отпускала. Он даже не смог лечь в кровать. Его все время тянуло к окну.
Буря закончилась. Теперь по небу плыли рваные облака, которые освещала полная луна. Яркая луна, которая напоминала большой фонарь, но Герман не замечал ее. Ему нужно было быть в другом месте. Он это чувствовал и раньше. Только сейчас эти чувства обострились как никогда.
Закрыв глаза, Герман прислонился лбом к стеклу. Завтра после полудня он сядет в поезд. Два дня в пути. Потом три часа на автобусе и он будет дома. Дома. Там, где родился. Где у него похоронена мать. Там, где лежит на хранение фотоальбом. Где девчонка каждый вечер зажигает ночник, как когда-то его мать оставляла работать лампу на столе, потому что боялась темноты. Он же, возвращаясь домой с прогулок, всегда видел огонек, который словно говорил, что его всегда ждут. Да, теперь дома его никто не ждал. Но ему нужно было туда поехать. Поехать и хотя бы забрать фотоальбом.
***
Лариса лежала на матрасе в большой комнате с балконом. Не так давно она поменяла окна. Теперь балконная дверь была сделана полностью из стекла. На улице шел мелкий дождь. Капли попадали на стекло. Соединялись вместе в тонкие ручейки, которые стекали до пола. Дождь. А не так давно был снег. Или это было давно? Лариса не помнила. Вот сейчас шел дождь. Батареи еще были теплыми. Значит это явно было не лето. Может быть весна? А еще бывает, что зимой бывает потепление.
Она села, чувствуя зябкость. Натянула плед, пытаясь укрыть обнаженное тело. Но плед был детским. Если она накрывала грудь, то раскрывались ноги. Положив плед углом, Лариса вновь легла на матрас.
— Сегодня опять будешь драться? — в комнату зашел патлатый мужчина с седыми волосами. Но при этом у него была добрая улыбка. Он подошел к Ларисе. Присел рядом с ней на корточки. — Тебе вредно волноваться.
Лариса промолчала. Она вновь перевела взгляд на дверь балкона и капли дождя.
— Пойдем, я тебя в душ отведу.
Он отстегнул цепь, которая была обернута вокруг ноги Ларисы. Протянул ей руку, чтобы помочь подняться, но Лариса справилась сама. Хотела прикрыться пледом, потом передумала. Ванная. Душ. Лариса стояла под струями дождя и не думала мылиться. Мужчина оставил ее на минуту. Вернулся
