Серена Паркер - В объятиях ночи

1

Грег Чандлер не сразу нашел нужный ему маленький дом, затерявшийся среди современных зданий на окраине мегаполиса. Мавританский стиль старого особняка наводил на мысль, что его строили еще в далекие времена испанского правления, а значит, ему около двухсот лет. Он и не подозревал, что такие дома еще сохранились в Лос-Анджелесе. Возможно, второго такого и вовсе нет, думал он, разглядывая особняк через окно машины.

Думай, не думай, а вылезать на жару из машины с кондиционером все равно надо. Разумеется, его медлительность объяснялась не страхом перед калифорнийской жарой. Праведный гнев, которым он подогревал себя всю дорогу, куда-то улетучился. На его месте возникли неуверенность и страх. Страх? — удивился Грег. Разве можно его чем-то испугать после всего, что пришлось пережить за последние годы? Но то был настоящий страх. Он боялся снова встретиться с женщиной, роковым образом изменившей его жизнь и, скорее всего, даже не подозревавшей об этом. Впрочем, сейчас у него настолько важное дело, что все остальное не имеет значения. Он обязан убедить Шейлу вернуть ему ребенка!

Грег быстро вышел из машины. Двери подъезда оказались не запертыми. Из сумрачного холла цокольного этажа резная деревянная лестница привела его на площадку первого этажа. Справа и слева находились двери. Возле одной была прибита медная табличка. Подойдя ближе, Грег прочитал: «Шейла Чандлер. Учительница музыки». Помедлив еще, он позволил в дверь. Вначале послышались голоса, потом легкие шаги в прихожей. Дверь распахнулась, перед ним стояла… она.

Узнать ее было совсем не трудно. Все те же большие синие глаза, затененные густыми черными ресницами, все тот же капризный рот — верхняя губа слегка вздернута, видны два передних зуба, нижняя, более пухлая, выдается вперед, как и овальный подбородок. И все-таки она изменилась, округлилась, стала еще более женственной, что естественно после рождения ребенка. Сердце Грега сжалось от внезапной боли.

— Ты? — медленно произнесла Шейла, с удивлением разглядывая его.

Потом в ее глазах появилось странное выражение, то ли ненависти, то ли страха, он не успел даже разобраться какое, как оно быстро сменилось вежливым холодным интересом.

— Что привело тебя ко мне?

— Дело, которое касается нас обоих. Очень важное дело, — сказал Грег, догадавшись, что Шейла не горит желанием пригласить его в квартиру. — Я могу войти?

Она молча отступила в сторону, но при этом смотрела не на него, а в другую сторону. Проследив за ее взглядом, он увидел юную китаянку, шедшую по коридору с маленькой девочкой на руках. Сердце у него опять болезненно сжалось, когда они скрылись за дверью одной из комнат.

Шейла проводила Грега в гостиную. Оглядевшись, он заметил в дальнем конце комнаты рояль, тот самый, что покупал на свадьбу своего брата. Нет, об этом не стоит сейчас вспоминать, одернул себя Грег и посмотрел на Шейлу. При дневном свете стало заметно, что прошедшие четыре года не прошли для нее бесследно. Уже наметились первые морщинки возле глаз и в уголках по-прежнему соблазнительного рта. Рыжевато-каштановые волосы не обрамляли больше крутыми завитками удлиненное лицо, а были стянуты на затылке в пышный пучок. Шейла сделала жест рукой, приглашая его сесть, и сама села на приличном от него расстоянии.

Молчание затягивалось.

— Ты хотел поговорить о чем-то важном, — ровным голосом напомнила она.

— Да, но не знаю, с чего начать, — признался Грег.

— Начни сначала, — насмешливо посоветовала Шейла, пристально глядя на него.

Грег невольно покраснел под ее взглядом, однако насмешливый тон вызвал у него желание заставить страдать эту красивую, полную жизни женщину.

— Речь пойдет о ребенке, которого ты считаешь своим. — Он заметил, как изменилось лицо Шейлы. — Так случилось, что ты с моей женой рожала в одной клинике почти день в день. Фамилии у вас одинаковые, обе родили девочек. Как могло случиться, что их перепутали, никто сейчас не может ответить. Но факт остается фактом, тебе при выписке отдали нашу с Джессикой дочь. — Он помолчал и добавил негромко: — А мы все эти годы воспитывали, как я понимаю, племянницу.

Но Шейла уже не слушала его, заявление Грега вызвало в ней бурю протеста. Из-за этого человека она потеряла самоуважение! Ради дочери, ради своей очаровательной дочурки Алины отказалась от призвания пианистки, и теперь этот человек со своей женой собираются отнять у нее самое дорогое, что еще осталось у нее? Как посмел он явиться к ней?!

— Если это шутка, то мне, уверяю тебя, не смешно. К тому же шутка слишком жестокая. — Шейла жестом потребовала, чтобы он ее не перебивал. — Но ты ведь обожаешь жестокие шутки, не так ли? Можешь не отвечать, в любом случае я не верю в твою выдумку. Алина моя дочь, только моя, и тебе не отнять последнее, что еще осталось у меня… — Подступившие рыдания сдавили горло, и она вынуждена была замолчать, чтобы не сорваться в банальную истерику.

— Прости меня, Шейла, что вынужден был причинить тебе боль. — Голос его звучал почти нежно. — Понимаю, что ты сейчас испытываешь. Для меня это такое же потрясение, как и для тебя. Узнать на четвертом году жизни, что ребенок не твой…

Шейле хотелось возразить, сказать, что ничегошеньки он не понимает и положение у них разное, только она боялась, что, начав говорить, скажет слишком много, а это, как она инстинктивно догадывалась, было не в ее интересах. Надо успокоиться и подумать над тем, что сказал ей Грег, решила она, разглядывая человека, который второй раз в жизни является к ней вестником несчастья. Его вкрадчивый голос она ненавидела с той грозовой ночи, когда он сообщил ей о гибели Кевина и попытался по-своему ее утешить. В определенном смысле это ему удалось, но никогда он об этом не узнает. Так она решила, когда вернулась из Европы на шестом месяце беременности, позвонила в особняк Чандлеров и узнала, что Грег женился.

— Не надейся, что я поверю в твою выдумку. В той клинике, где я рожала, не путают детей. Или ты считаешь, что я бы не смогла узнать собственного ребенка?

Грег беспомощно пожал плечами.

— Я ничего не выдумал, мне позвонили из клиники, когда в связи с какой-то проверкой обнаружили ошибку. Я бы не приехал сюда, если бы они меня в этом не убедили. Если ты полагаешь, что мне было легко в это поверить, то, уверяю, ты ошибаешься. — В голосе Грега слышались душевная усталость и неподдельное страдание.

Это заставило Шейлу внимательно вглядеться в его лицо. Впервые она обнаружила, что внешне он похож на Кевина. Прическа другая, но тот же цвет волос, разрез глаз, только у Кевина были зеленовато-серые глаза, а у Грега темно-карие. Грег шире в плечах, но почти такого же роста, как Кевин. Сколько ему лет, она точно вспомнить не могла. Помнила только, что разница в возрасте была у них с Кевином небольшая. Мужу было двадцать восемь, когда он погиб. Значит, Грегу сейчас тридцать четыре или тридцать пять. Тогда откуда эта седая прядь в его темных волосах? Ведь у него все благополучно сложилось. Не то что у них с Кевином… На глазах Шейлы выступили невольные слезы, и она опустила ресницы. Он мечтал о ребенке, и Алина родилась похожей на него… Задумавшись, она не заметила, что Грег пересел в кресло рядом с ней.